Черное солнце - Валерия Минц Страница 12

тяжелый взгляд из-под густых бровей навевал лишь уныние и тоску. Во время охоты пару зим назад он неудачно упал и сломал ногу, которую так и не удалось правильно срастить. С тех пор верным спутником Эстебана стал не любимый меч, а узловатая трость. Отец каждый день проигрывал схватку со временем, и уже не оставалось никаких сомнений — совсем скоро он сложит свои полномочия.

Эстебан недовольно обвел взглядом беспорядок на столе.

— Снова допоздна засиделась? — недовольно спросил он.

Я кивнула, уже привыкнув не обращать внимание на подобные упреки.

— Я получил письмо от Леонарда, — начал он, нарушив молчание.

— Как он? — спросила я, отложив перьевую ручку в сторону.

Раньше брат писал письма почти каждый месяц, но, когда он закончил обучение в Кадетском корпусе и решил остаться в Гвардии, письма стали приходить все реже и реже, а содержание их становилось все скуднее с каждым новым званием в рядах Имперской Гвардии. Два года назад он попал в Белую Гвардию и делал большие успехи в их рядах.

— Как обычно, у него все хорошо, — Эстебан закатил глаза. — Как-будто он может написать что-то иное. Теперь он кандидат в Золотую Гвардию, похоже, там опять были чистки среди офицерского состава. До меня доходили слухи от столичных купцов, что не так давно сменились Хранители Справедливости, Чести и Порядка. Причем раньше отведенного им срока в четыре года. Была бы возможность, я отговорил бы его, но упрямый мальчишка меня все равно не послушает.

— Я думаю, Лео изо всех сил старается доказать, что он может идти по твоим стопам, хотя бы не в качестве главы Дома, так в качестве образцового гвардейца.

— Ты правда так думаешь? — вопрос отца прозвучал довольно сурово. Словно бы сама мысль об этом ему казалось оскорбительной.

— Валентин унаследует титул, — я задумчиво провела пальцем по гладкой столешнице. — В Мар-де-Сеале Лео постоянно находился в тени своего старшего брата. Думаешь, он просто так планировал идти служить не на флот, а в наземный гарнизон? Да, Вал сейчас вице-адмирал, и потом Лео смог бы занять и эту должность, но… Разве там, в столице, он не сможет проявить себя лучшим образом и доказать, что он тоже чего-то стоит?

— Нравы столицы, — осторожно начал он. — Очень отличаются от наших. Там легко потерять себя и стать тем, кем тебя хотят видеть. Многие во время службы теряют себя за ложными идеалами.

— Уверена, что Лео не из тех, кто поддался своим слабостям или чужому влиянию. Он просто пытается найти свое место в жизни, свой путь.

— А ты? Ты тоже думаешь, что в столице сможешь найти свой путь?

— Ты же знаешь, что все это — лишь необходимость, — раздраженно ответила я. — Которой ты сам и позволил случится.

Эстебан вздохнул.

— Я не могу пойти против воли Императора. Это оказанная нам честь, и мы обязаны принять ее…

— Если ты так сильно не хотел отправлять нас в Столицу, то надо было все-таки помолвить меня с тем мальчишкой из Хусов. А Лео мог бы заставить вернуться, как только обязательная служба в Кадетском корпусе закончилась. Но ты дал ему выбор, и он его сделал. Так что нечего теперь причитать о том, на что не можешь повлиять, — я поняла, что немного перегибаю палку и тут же остыла. — Прости, мне не стоило…

— Все в порядке, моя маленькая буря, — Эстабан слегка улыбнулся. — Пожалуй, тут ты права. Но будь я трижды проклят морской ведьмой, если бы не дал вам возможности выбирать свое будущее самим. Я проявил слабость из любви к вам обоим. Могу ли я после такого сломать твою жизнь, отправив туда, где ты будешь несчастна? Я подберу тебе достойную партию после окончания учебы, или в столице ты сама сможешь выбрать себе спутника жизни, с которым сможете вернуться в Каса-де-Вентос. Все что в моих силах — дать тебе ориентиры, чтобы, подобно компасу, они могли направить тебя по верному пути. Но какой курс ты выберешь, держа этот компас в руках — зависит только от тебя.

«У нас нет выбора» — вновь зазвенело эхо в голове.

После того знаменательного дня отец часто заводил такие беседы, будто меня отправляли на плаху, а не на обучение в престижное заведение. Когда я была маленькой, мне казалось, что я всю жизнь смогу прожить вместе с отцом и братьями, но теперь, когда наше поместье опустело, а отец постоянно был мрачен, словно небо перед штормом, мне хотелось уже поскорее вырваться из этой гнетущей атмосферы. Мне было очень жаль оставлять отца в одиночестве, но и вот так было жить невозможно.

— Отец… Папа, — мягко начала я, — Мы много раз говорили об Имперской Столице, но ты так и не рассказал мне, что так сильно тебя тревожит. Я же вижу, что тебя пугает мой отъезд в Академию, но ты упорно скрываешь от меня причину. Я уже не ребенок. И если то, что тебя так беспокоит, как-то поможет мне не нажить себе проблем в столице, прошу — поделись этим со мной… Я не хочу покидать тебя вот так, будто ты меня заживо хоронишь.

Эстебан долго смотрел на меня, подбирая слова.

— То, как ты видишь этот мир, может кардинально отличаться от реальности, с которой ты непременно столкнешься в Столице. Ты можешь быть не готова к трудностям, с которыми придется встретиться лицом к лицу, одна, без моей помощи и поддержки, но старайся принимать то решение, что сама считаешь верным, как я тебя учил. Всегда будь на чеку, и не забывай, что другие Великие Дома нам не друзья.

Я инстинктивно схватилась за кулон, подарок от Джордис Хус, который я все эти годы берегла, как зеницу ока. Отец заметил мое движение и верно истолковал его.

— Да, девочка моя, у нас нет друзей за пределами Веаса. Какими бы ни были личные привязанности, потребности твоего Дома будут ставиться выше этого.

«Прошло уже столько лет, а он все еще осторожно подбирает слова в своем собственном доме… Неужели боится, что уши Императора доберутся и до такой глуши?» — с жалостью подумалось мне. В слух же я сказала, улыбнувшись:

— Ты же меня знаешь, отец, я сама осторожность. В столице со мной будут София, Ян и Каталина, а с ними я точно не пропаду. Все будет хорошо, — мой тон старался быть максимально оптимистичным и веселым.

— Ты уверена, что этих троих будет достаточно в качестве твоей свиты? — обеспокоенно спросил Эстебан. — Раз все расходы имперская казна берет на себя, ты