Подменная невеста клана Волковых - Галина Мерзлякова Страница 11

принципе выпечку, как известная ведущая кулинарного шоу, надо суметь. Подозреваю, популярной она стала именно потому, что люди хотят своими глазами увидеть, насколько можно испортить простые в принципе блюда. А еще говорят, у меня кулинария темная! По крайней мере, в моем исполнении вяленые помидоры действительно получаются вялеными, а не сгоревшими угольками. Да, ядовитыми, но ведь вялеными! Плохо, что после пробуждения парадокс только усилился, токсины в приготовленных блюдах стали сильнее и распадались медленнее.

— Некто “Анонимный”,— развела руками Сашка. Не удивлена: - в “Сплетнике” это самое популярное имя авторов. Все-таки брызгать ядом на аристократию под своим именем боязно.

— А ты сама разве не про помолвку читаешь?

Под внимательным взглядом подруги я развела руками и отрицательно покачала головой. Мне и на самом торжестве было дико скучно. Единственное светлое пятно - поближе рассмотрела императора с императрицей, да немного побеседовала с главой специального отделения жандармерии. Вот это действительно был приятный разговор. Смирившись с тем, что окончательно потеряла нить рассуждений в статье господина Б.Р. Езгливова о недопустимости чего-то там на полторы полосы, явно же доплатил за публикацию,— перешла на другую, сильно меня заинтересовавшую. Причем настолько, что Сашке я ответила спустя минут десять.

— Нет.

Подруга чуть приподняла брови, — от деда, что ли, нахваталась? — и, сделав подзывающий жест ладонью, безмолвно предложила продолжить:

—Если тебе так интересно, что написано в “Хронике” про помолвку, то это — один абзац, который можно уложить в два слова: “она случилась”. Странно, что такую статью вообще взяли в верстку. О, а вот это гораздо интереснее. Слушай: “В реке “М” выловили тело Анастасии Зосимовой, с явными признаками насильственной смерти. Госпожа Зосимова, дочь барона Вульфрика Радгера Зосимова, по заявлениям родителей…”— процитировала я часть статьи. Сашка недоумевающе посмотрела на меня:

— И?

— Я с этой Зосимовой была знакома. Ну как знакома, представлена кем-то на одном из приемов. Очень тихая девочка, ее вроде фрейлиной собирались определить к царевне.

— Не самая звучная фамилия, — неожиданно заинтересовалась Сашка. — Ну, для фрейлины.

— Не звучностью единой, — развела я руками.

— А что тебя вообще так заинтересовало? В реке “М”, — передразнила Сашка газетную статью, — много кого вылавливают.

— Вот как раз в реке “М” — передразнила уже я Сашку.— мало кого вылавливают. Просто последний раз уж громкое дело вышло. Импозантный историк-граф, бедная студентка-мещанка удивительной красоты, которая младше его на много лет. Трагичная и ужасная история, вот и раструбили.

— Так все-таки, — не унималась Сашка, — что тебя так заинтересовало в рядовом случае?

— А то, Сашка, что таких девушек убивают редко. А еще реже их тела, со следами насильственной смерти, вылавливают в реке в центре города. Прятать тела в воде — вообще плохая идея.

— Почему?— покладисто поинтересовалась Сашка.

— Всплывают.— буркнула я. — Журналисты, конечно, могли упустить. Например, вскрытый живот или наличие утяжелителя какого-нибудь, но вряд ли. Они, скорее всего, подобную подробность со всем смаком обсосали бы. Преподнесли бы таким образом, чтобы всем жутко стало и страшно.

Сашка закатила глаза и вздохнула, а потом на некоторое время задумалась. Как мне показалось, она собралась что-то спросить, а потом резко тряхнула головой — передумала. А зря, я бы еще порассуждала на тему, так сказать.

Честно говоря, помолвка принесла мне кучу проблем. Ну, как кучу. Одну, но очень большую. Такое громкое событие, прогремевшее во всех СМИ и всеми обмусоленное со всех сторон, поставило жирный крест на моем инкогнито в академии, и, как следствие, буквально отовсюду повылазили они. Ухажеры! Я не очень понимала, что перемкнуло в головах отдельных людей, которые рьяно принялись ухаживать за чужой девушкой.

***

—Мира!

Услышав за спиной незнакомый мужской голос, с придыханием зовущий меня, я ускорилась.

— Мира! Мира Огнева, ну постойте же!

Шустрый, если судить по звуку шагов. Когда меня схватили за плечо, сработал рефлекс.

— Ой, простите, — склонилась над лежавшим на асфальте парнем.— Я вас не сильно уронила?

Надеюсь, что сильно, но в голос все же добавила максимум участия. Вокруг крутились люди, и вроде уже начинали перешептываться. Мне бы уйти поскорее, да вот, судя по количеству народа с телефонами, сегодня я снова проснусь знаменитой. Минимизировать ущерб можно, здесь есть и городские камеры, так что совсем откровенную ложь клепать не рискнут. Так что продолжаем строить из себя святую простоту и наивность.

— Нет, что вы! — молодой человек откровенно возрадовался моему вниманию. — Я пал к вашим ногам и готов продолжать падать! Мира! Я люблю вас! Вы прекрасны, как Луна!

Огромный булыжник с кратерами по всей поверхности? Ну такой себе комплимент. А вообще, он не думает подняться, что ли? А то такое себе признание, лежа на спине на грязном асфальте. Детям такое точно не расскажешь. Хотя при правильной подаче получится красивая история любви. Она швырнула меня через плечо, а потом посмотрела в мои небесно-синие, или какие там у него глаза, и влюбилась с первого взгляда. Кстати, возможно, так и раскрутят. Помолвка будет с треском разорвана, репутация моя рухнет в тартарары, Огневым придется давать объяснения по поводу плохого воспитания экс-наследницы, и, непременно, монастырь. Только не такой, в котором содержится Елена, больше похожий на курорт, а где-нибудь на севере. Кстати, что он там несет, пока я в своих мыслях витаю?

— Я люблю вас! Люблю трепетно и нежно.

Сказала бы, что врет. Беспардонно врет, но нет. Уровень лжи: восемьдесят пять процентов, уровень симпатии — пятнадцать. Так что некоторый интерес к моей персоне у него имеется. Хорошо, а теперь удачно вспоминаем, что камеры на площади еще и звук пишут, и включаемся в концерт по заявкам.

Так, а теперь вспоминаем самый трогательный фильм, например, про ждущего песика и… А нет, не подойдет. Я при попытке выглядеть трогательно и мило обычно выгляжу глупо. В шестнадцать лет это еще работало, в двадцать с хвостиком уже почему-то нет. Тогда лучше за образец кого-то другого взять.

— Тц.

Монолог прекратился на полуслове. Парень растерянно замер, потом сел и заозирался. А я поднесла ладонь к губам, склонила голову к плечу и, вспомнив самое мерзкое, что могла, окатила его взглядом.

— Любите? Вы? Боже, что за бред!

Тяжелый вздох только подкреплял мои слова.

— Ваши рассуждения смешны, право слово. Вы ко мне не то что любви, малейшего уважения не испытываете.

—