Аркан 22 - Анна Александрова (современный автор) Страница 8

Аркан 18. Луна. צ (цади)

В тот день дурной сон приснился не только Алексею. На окраине Москвы, в дачном поселке Красково досматривал свой утренний кошмар Александр Волков, актер второго плана, или теперь уже актер эпизодических ролей. Снилась Волкову дорога, в конце которой где-то там, на горизонте, подсвеченном всполохами далекого пожара, стояли две башни. Волков знал, что надо ему туда, но идти не хотел. Страшно. Рядом у ног терлась его собака Альма, радостно виляла хвостом и забегала по дороге вперед, зазывая за собой. Только вот в жизни-то Альма издохла лет двадцать назад. Но то ж сон. Позади послышался вой, по спине пополз липкий холодный пот. Волков проснулся.

Он беспокойно заметался на подушке, вращая глазами по сторонам, убеждаясь, что он дома, что ничего не изменилось и опасности нет. Всклокоченные волосы его падали жирными сосулями на сморщенный, как стиральная доска, лоб. Под глазами синь, в глазах тоска. Этот сон снится ему уж неделю, с тех пор как…

Волков достал из-под подушки оберег, присланный ему Мастером. В нем ли дело? Замахнулся, хотел швырнуть камешек в стену, да поостерегся. Сжал в ладони, притянул к груди. Волков без работы уже полгода, да и до этого карьеры не сделал. Ему тридцать семь, а кто он? Актер? Актеришка! Парочка ролей второго плана во второсортном кино, и то лет десять назад. Мелкие эпизодические роли да статист в театре. Вот и все, вот и все.

Тревожная депрессия окутывала Волкова отсыревшим ватным одеялом с затхлым запахом чердачного барахла. Волков пребывал в таком состоянии месяца три, а то и четыре. Уже сам потерял счет времени. Ему бы к хорошему психотерапевту записаться, но… Волков выбрал иную дорожку. Нашел на задворках интернета группу колдунов и магов, решил у них «лечиться»: порчу снять, удачу притянуть. Да только все эти колдуны были мутные какие-то, доверия не вызывающие. Волков перескакивал от одного к другому, брал первую пробную консультацию и сливался. Так до тех пор было, пока на него Мастер не вышел. Сам. Сам его нашел. По одной только дате рождения все о судьбинушке печальной рассказал, о тоске и депрессии, о болотце, из которого никак не выбраться. И даже денег не взял. Вот тогда Волков понял, что это тот самый, который все может. Всемогущий.

Мастер прислал ему оберег от злых духов – золотую подвеску с гравировкой. На блестящей поверхности мягкоугольного куба начертан был знак צ. Это позже дотошный Волков разузнал, что то буква еврейского алфавита «цади». И ему сие знание не понравилось. Не то чтобы Волков был антисемитом… хотя… был. Но нет, не только это. Интуиция подсказывала ему, что все-таки с этим оберегом нечисто. Мастер, может, и правда мастер, знает и ведает, да только творит не во благо Волкову. Кто будет из чистых побуждений дарить незнакомцу золото? В нем весу грамм двадцать! О-о-о-очень уж мутная история выходит. Оберег, может, и не оберег вовсе? И сны эти…

Волков метался в кровати, прокручивая в голове последние диалоги с Мастером. Тот сулил скорую встречу, обещал вытащить Волкова на новый уровень существования. Говорил, что карты надо оживить. Что за карты? Какие карты?! За окном послышался звук подъезжающей машины. Волков напряг слух, аж уши подтянулись. Сигнал заднего хода – паркуется у дома, у крыльца. «Вжух» самооткрывающейся двери. Шаги… Доставку он не заказывал, гостей не ждет…

– Эй, кто там?

Глава 5

Чашка кофею

В квартире Лады Миртовой пахло летом. Знойным, городским, наглым летом. Раскрытые шторы давали свободу прямым солнечным лучам, которые хозяйничали в комнате, разрисовывали стены полосами света, закручивали танец пылинок в воздухе, нагревали пространство не по-весеннему, а опережая время.

– А кот где? – спросил Алексей у Вероники, стоявшей в проеме двери.

Хотел быть дружелюбным, но от волнения получилось грубовато. Кофе он так и не купил – струсил, что она неправильно поймет, а теперь в ее присутствии хотел быть понятым именно так… как считал неправильным. Девушка ему нравилась.

– Я его к себе забрала.

Вероника скрестила руки на груди и нахмурилась. В этот раз она была в легком тренировочном костюме: легинсы, топ в обтяжку и майка оверсайз поверх топа. Волосы каким-то невероятным образом собраны и закреплены в пучок на макушке. И все равно хороша. Алексей покосился на выпирающие косточки таза, обтянутые нежно-лиловым трикотажем легинсов. Да, красивая, хотя и странная.

Квартира была однокомнатной, так что осмотр много времени не занял. Алексей пробежался по шкафам и полкам. Паспорта (и российский, и заграничный) нашел сразу. Это подтверждало версию, что не сама она уехала. Чемодан на антресолях, одежда в беспорядке раскидана по кровати и в шкафу. Косметика разложена на столике рядом с компьютером. На кухне засохшая булочка, в мойке грязная чашка, в холодильнике кастрюля борща.

Нет, очевидно, что девушка никуда не уезжала. Собиралась куда-то – да, но ненадолго, планировала вернуться в тот же день.

– Я ничего не трогала, кроме кота, – словно отвечая на его мысли, произнесла Вероника. – Ни посуду, ни продукты не убирала. Вдруг… ну… отпечатки нужны будут. Или можно прибрать? Родители скоро приедут, вы им позвонили, и они в панике сюда несутся. Будут к вечеру.

– Да… да-да, можно убрать. Следов борьбы нет, чашка в мойке одна, не похоже, что она принимала здесь гостя. Скорее всего, ушла из дома на встречу с кем-то. В понедельник, двадцать второго, в университете она не появлялась. Когда вы видели ее в последний раз?

– В субботу вечером, она занесла мне свежие булочки. Она всегда покупает по дороге домой на двоих, даже если я не прошу.

– Что-то говорила о своих планах?

– М-м-м, да вроде бы ничего особенного. Сказала, что перевод взяла какой-то сложный в работу, что все выходные из-за этого Маффину под хвост. – Вероника улыбнулась, приоткрыв выпирающие из ряда белых зубов клыки. – Да, так и сказала: Маффину под хвост. Маффин – это кот ее, зовут его так.

– Понятно… значит, что-то случилось в период с вечера субботы до утра понедельника.

– С утра воскресенья до обеда воскресенья, – поправила его Вероника.

– А?

– В мойке чашка из-под кофе. Лада на ночь кофе не пьет, только по утрам. И вряд ли одна-единственная чашка стояла там с субботнего