Два сапога – не пара - Вита Алая Страница 56

Несколько спецназовцев тут же подскочили к упавшему и скрутили уже без помех. Альбина же вдруг опомнилась и тоже побежала вперёд! Максим кинулся за ней. Он не успел её остановить. Девушка наклонилась и схватилась за что-то невидимое. Что, похоже, не отдавали. Учитель накрыл её ладонь своей и помог дёрнуть. В руках у них оказался крошечный каменный листочек на лопнувшем шнурке, а спецназовцы разом увидели Краузе, валявшегося прямо под ногами, и тоже принялись его вязать.

«Спасибо, Эаодил», — подумал Максим в сторону источавшей магию прорехи меж мирами. В ответ тут же пришла весёлая ухмылка: «Такое — всегда пожалуйста!» И магниты поехали назад.

— Вы арестованы за попытку проникновения в закрытый портал, — объявил Сапсан. — Вас поместят под стражу до выяснения…

— Да вы хоть знаете, кто я? — «праведно» возмутился министр.

— Знаем, знаем, — проскрипел с «галёрки» голос Коха, нависшего над перилами. — Несостоявшийся мировой тиран, — и он злорадно засмеялся.

Судя по тени удивления на лице «тирана», замминистру МВД до последнего удалось не раскрыть своё «освобождение». Хотя, наверное, повезло, что Краузе не обратился к нему за «прикрытием». А может, всё-таки осторожничал, не желая испытывать свою власть над новообращённым. Ведь степень, до которой простиралось гемадиловое внушение, ещё предстояло определить. Если Альбина упоминала о сопротивлении психики, значит вряд ли можно полностью человека изменить.

Оглядевшись, Максим понял, что штатный маг оказывал помощь пострадавшему бойцу — звёздочка врезалась тому в щёку, прямо под визором.

Тем временем Сапсан трепал девушку по плечу:

— Ты очень храбрая. Но всё же не стоило так рисковать.

— Но со мной же был Максим Архович! — лукаво возразила Альбина.

На лицо спецназовца набежала тень, но студентка тут же обняла его, доверчиво прижавшись к бронику:

— И ты. — Добавила восхищённо: — Ты мега-крут!

Каменные черты растаяли в нежную улыбку с примесью горечи. Альбина же вдруг добавила:

— А уплемяши меня? Я тебе хорошую жену найду!

Отиравшиеся рядом бойцы прыснули со смеху. И Андрей не выдержал — засмеялся. По-отечески обнял её за плечи и «серьёзно» сказал:

— Хорошо. Только если пройдёшь у меня курс самообороны, — Альбина радостно пискнула, словно только об этом и мечтала. — И жена должна быть доброй.

Максиму подумалось, не почерпнула ли Ученица от Учителя идею, как перевести отношения с таким и впрямь достойным ухажёром, в другую плоскость,. Но разумеется, о таком не спросишь. Главное, что получилось.

— Ну а как иначе-то? — продолжала щебетать девушка. — Всё самое лучшее для дяди! Кстати, моя тётя, мамина младшая сестра…

— Командир, гляди, кто тут у нас, — перебил её боец, наконец распутавший маску-капюшон телохранителя.

— Ба, вот это встреча! — Сапсан отпустил Альбину и задвинул её себе за спину, хотя опасности спелёнатый ремнями злоумышленник уже не представлял. — Сам князь Аль-Шариф!

— Я требую встречи с послом Объединённого Египта, — холодно сказал тот.

— Будет тебе и посол, и разносол, — проворчал сверху Кох. — Но завтра. А сегодня посидишь в спец-изоляторе. Вид на жительство предоставляет тебе такую привилегию. Давайте уже, выводите их, я хочу ещё вздремнуть.

Спецназ группами потянулся на выход лифтом, а техники — по лестнице вниз, собирать свои причиндалы и восстанавливать всё, как было. Василёк сказал, что может поменять спец-браслеты Альбины и Гедеона обратно на родные органайзеры прямо тут, наверху, во временном пункте наблюдения, только нужно немного подождать. Максим же пошёл на свежий воздух — ему в любом случае надо было дождаться, пока главный техник освободится совсем, чтобы вернуть на место «сторожа».

Перед админкорпусом тоже стояли софиты и была припаркована мобильная каталажка на шесть персон. Одну из ячеек с запертой решёткой, но открытой дверью — чтобы арестованный не дожидался в духоте, — занимал Шершень. Как ни странно, не под наркозом по протоколу. На лбу у него краснел след от «Печати вразумления» с силуэтом феникса. Ого! Какой-то ас постарался.

Злоба Максима после успешной операции как-то перегорела, осталось лишь немного горечи. Он подошёл, чтобы посмотреть бывшему другу в глаза и спросить:

— Ну как же так? Чем он тебя взял?

Но помятый Лёха в форме университетской охраны только сжал губы и, отвернулся, насколько позволяла узкая лавочка, к которой он был пристёгнут обеими руками, в ячейке восемьдесят на восемьдесят. Отвернулся и зажмурился.

— Я уже спрашивал, — раздался голос ректора из-за открытой двери.

Максим заглянул за створку. Игнатий Эрикович сидел на полу соседней ячейки, как на лавочке, и гладил запястье с магическим ожогом, уже изрядно посветлевшим.

— Ого, это он вас так?

— Да, пустяки. Вот штатного мага увезли в больницу. Зелёный ещё.

Зато понятно, что за ас влепил буяну в башку протрезвляющее заклятие.

— Ну ты даёшь! — Макс заглянул обратно в ячейку с Шершнем, который лишь сильнее вжал голову в плечи.

— Он уже раскаялся, — примирительно сказал Игнатий Эрикович. — Стыдно ему, видишь? Сотрудничать со следствием обещал. Поэтому оставили в сознании под мой надзор. Но чтобы пережить своё предательство по отношению к тебе, думаю ему понадобится ещё немало времени. Если не сорвётся на обвинение того, перед кем виноват, как часто бывает! — последняя фраза чуть повышенным тоном была явно адресована Лёхе.

Ну да, если кто и сумел бы воззвать к совести Станового, так это его бывший ректор. Во время учёбы обоих парней по Академии про него ходили весьма уважительные слухи в плане магических способностей и боевых подвигов в молодые деньки, когда Резник, вероятней всего, и подружился с Кохом.

— И что же вы узнали?

— Краузе обещал ему бионическую ногу из мира девяносто семь.

— Ух ты. Не знал, что они согласились оказывать нам медицинские услуги.

— Они не согласились. Но ты же знаешь, Краузе умеет убеждать. Даже без гемадила. Хотя кто его теперь разберёт. Полагаю, все решения министра будут пересмотрены после обвинительного приговора, но это нескоро. А может, и правда контрабанду какую наладил. Надо будет, кстати, Орефьичу подсказать проверить…

Из дверей админкорпуса наконец-то вывели на полусогнутых арестантов и, согласно протоколу, велевшему заполнять кабинки в шахматном порядке, упаковали князя с другого бока от временной «лавочки» ректора, а Краузе отвели на противоположную сторону, в центральную ячейку.