Тайна из тайн - Дэн Браун Страница 41

"Сначала вам это покажется невозможным, — ответила Кэтрин. — Поэтому, чтобы подготовить ваш разум и задать основу…" Она достала из своей сумки Cuyana iPad. "Сначала я покажу вам такое, что, я уверена, все сочтут… невозможным."

Фокман взглянул на Лэнгдона, который выглядел столь же озадаченным. Кэтрин несколько раз нажала на экран, затем поставила планшет на стол перед Фокманом и Лэнгдоном. На экране появились два видео в разделённом экране — два разных аквариума, в каждом из которых одна золотая рыбка лениво плавала кругами.

Золотые рыбки невозможны?

"Это трансляция в прямом эфире, — пояснила Кэтрин. — Из двух стационарных камер в моей лаборатории в Калифорнии."

Они наблюдали за двумя рыбками, которые плавали в одинаковых аквариумах с голубой галькой на дне и небольшими статуэтками. Единственное различие заключалось в самих статуэтке: в одном аквариуме было слово Да, в другом — Нет.

Странно.Фокман поднял взгляд на Кэтрин Соломон, ожидая объяснений, но та лишь кивнула, предлагая продолжить наблюдение. Вежливо опустив глаза, он снова уставился в экран.Две рыбки, плавающие кругами… Что я должен здесь увидеть?

"Невероятно… — прошептал рядом Лэнгдон.

В этот же момент Фокман тоже заметил. Необъяснимо, но рыбки двигались в идеальной синхронности. Когда одна замедлялась, резко поворачивала или подплывала к поверхности, другая повторяла те же движения точь-в-точь… в тот же самый момент! Они были синхронизированы до мельчайших подрагиваний.

Ошеломлённый Фокман наблюдал за рыбками как минимум пятнадцать секунд, прежде чем покачал головой и поднял глаза. "Ладно, это… невозможно".

"Рада, что вы так считаете", — сказала Кэтрин.

"Как они это делают?!" — потребовал он.

"Удивительно, правда? — Она улыбнулась. — Ответ на самом деле довольно прост".

Лэнгдон и Фокман застыли в ожидании.

"Для начала, — сказала она, — сколько рыбок вы здесь видите в общей сложности?"

Фокман перевёл взгляд с одного на другого. "Две", — ответил он.

"А ты, Роберт?"

"Две", — подтвердил Лэнгдон.

"Отлично, вы оба видите то же, что и большинство, и то, что перед вами: две отдельные рыбки в двух отдельных аквариумах".

Как ещё это можно увидеть? подумал Фокман. В одном аквариуме "Да", в другом "Нет", но движения рыб абсолютно идентичны.

"А теперь, — продолжила Кэтрин, — что, если я скажу вам, что их разделённость — это иллюзия? Что, если эти две рыбки на самом деле одно целое… единый организм, управляемый одним сознанием и движущийся синхронно?"

Фокман почувствовал, что сейчас услышит какую-нибудь эзотерическую чушь о всеобщей связи живых существ. Он не представлял, как рыбкам удалось синхронизировать свои движения, но был уверен, что дело не в каком-то "космическом сознании". Чего ты ожидал, Джонас? Она же ноэтик из Калифорнии!

— Перспектива — это выбор, — продолжила Кэтрин, — и перспектива играет ключевую роль в понимании сознания. Вы оба решили видеть в них две рыбки, плывущие в идеальной синхронности. Однако если вы измените перспективу и увидите их как одну рыбу, один разум, единый организм, просто плывущий... тогда это вполне нормально.

Лэнгдон внезапно встревожился, что её речь сходит с рельсов. — Но это же не выбор, правда, Кэтрин? Две раздельные, никак не связанные золотые рыбки не могут рассматриваться как единый организм.

— Это верно. Но они и не два отдельных организма, профессор, — ответила она.

— Они единое целое. И я готова поспорить на ваши часы с Микки Маусом, что могу вам это доказать прямо сейчас. Научно. Без тени сомнения.

Лэнгдон снова изучил два видео: Две отдельные чаши. Две отдельные рыбки. — Я согласен, — наконец сказал Лэнгдон. — Докажите, что это один организм.

— Хорошо. — Кэтрин улыбнулась. — И позвольте процитировать моего любимого символиста: иногда достаточно изменить перспективу, чтобы открыть Истину.

Она дотронулась до экрана iPad. — Вот третья прямая трансляция из той же лаборатории. И вот вам смена перспективы, джентльмены.

Новый ракурс камеры был сверху, глядя вниз на одну аквариумную чашу, похожую на другие, — синий грунт, какая-то статуэтка и одинокая золотая рыбка, плавающая кругами. Любопытно, что с этой высоты было видно две видеокамеры, установленные рядом с чашей и направленные на неё под разными углами.

— Я не понимаю, — сказал Фокман.

— Вы смотрели на два видео одной и той же чаши, — объяснила Кэтрин. — Одна чаша. Одна рыбка. Заснятые с двух разных точек. Их разделённость — это иллюзия. Они представляют собой единый организм.

— Но они явно в двух разных чашах, — возразил Фокман. — А как насчёт статуэток с Да/Нет? Они же разные... как это может быть одна чаша?!

Лэнгдон опустил голову. — Маркус Рэтс, — прошептал он. — Я должен был догадаться.

Кэтрин достала из сумки знакомую статуэтку — копию надписи Да из первой чаши. Она подняла её, позволив Фокману прочитать слово. Затем повернула статуэтку на девяносто градусов, и Фокман услышал собственный вздох. С этого нового угла статуэтка выглядела совершенно иначе. Теперь она читалась как Нет.

— Это произведение искусства, — сказала Кэтрин, — работа скульптора Маркуса Рэтса, который, подобно Вселенной, в которой мы живем, является мастером иллюзий.

Лэнгдон уже расстёгивал ремень часов с Микки Маусом.

— Ты же знаешь, у меня нет детей, Роберт. — Она рассмеялась. — Оставь свои часы. Я просто хотела проиллюстрировать кое-что о невозможном. А идея в том, что то, что я собираюсь рассказать вам о человеческом сознании, сначала покажется невозможным — настолько же невозможным, как две синхронизированные рыбки — но если вы позволите себе изменить перспективу, всё вдруг обретёт смысл… и то, что казалось загадочным, станет ясным, как день.

С этого момента Фокман ловил каждое её слово. Обед превратился в трёхчасовое путешествие, переворачивающее сознание… включая обещание Кэтрин, что в её книге будут описаны передовые эксперименты, которые она провела и чьи результаты не только поддерживают новую парадигму, но и показывают, что наше человеческое восприятие ужасно ограничено по сравнению с тем, каким оно могло бы быть.

К концу обеда Фокман не мог понять, кружится ли у него голова от идей Кэтрин Соломон или от лишнего бокала вина, но одно он знал совершенно точно:

Я определенно опубликую эту книгу.

Он подозревал, что этот обед может стать лучшей издательской инвестицией в его карьере.

Однако теперь, год спустя, связанный по рукам и ногам на полу ледяного фургона, он серьёзно переосмысливал своё решение. Он не прочитал ещё ни единого слова рукописи и ничего не знал о