Мёд горьких трав - Диана Ва-Шаль Страница 4

– Не прибедняйся, – вновь пауза. Голос Дэвида стал тише. Похоже на признание, вырванное из груди. – У меня иногда чувство, Рэм, будто на мне путы. Они держат по рукам и ногам, душат…

– Мы не выбираем судьбу…

Райан не стал дослушивать. Подытожив мысленно "скукотища", вернулся в кровать, закрыл глаза, возвращая себя на вершину горы.

На нем блестящие латы. В руке – огненный меч (как в тех легендах, который рассказывала Тереза). Вокруг монстры и только он способен их победить.

За окном продолжали стрекотать цикады, и их мелодия становилась всё тише, унося Райана в мир снов, где он даровал спасение мифическим героям, которые ждали его помощи.

Мальчик потерялся в объятиях дрёмы, в мечтах отважно сражаясь за мир в своем королевстве.

ТОГО ХОТЯТ БОГИ

И коль золотой чертог под серебром звезд уготован,

не бойся тумана, застывшего комьями – в груди твоей свет, что способен мглу озарить,

доверься себе, не сходи с выбранной сердцем дороги и минуй хтони тьму..

Писание Матери, песнь седьмая

274 год ЭТМ, Северные земли

Райан стоял у обрыва, и взгляд его был устремлен вдаль, на живописный пейзаж простирающегося впереди Чеботарского залива. На белые скалы, увитые зеленью. На низкие клубящиеся тучи, неспешно ползущие со стороны Северных земель, что раскинулись за спиной молодого Весселя.

Скалы фьорда возвышались над холодными водами. Шум прибоя наполнял воздух, напитанный ароматами соли, багульника и покори – мелких белых цветочков, растущих на территории Севера и Перешеечной области; аромат их был тонким, сладким, но на коже оставлял за собой чуть горьковатый шлейф.

Райан помнил, как в детстве Тереза рассказывала ему, что покори были даром богов, высадивших белые цветы в память о великих павших воинах, своей смелостью, непоколебимостью и отвагой снискавших уважение Небес. Говаривали, что в древности смельчаки готовили отвары из покори, чтобы обрести силу и мудрость, необходимые для победы в сражениях и испытаниях. Белоснежные цветки, словно звезды на небесах, сверкали на фоне скал и водопадов.

В легендах, правда, на скалах распускались и черные покори – они являлись тому, кто прогневал богов.

Райан шумно выдохнул.

Северные земли. Место, даже спустя многие столетия хранящее отпечаток старых мифов и сказаний. Земли, дольше прочих придерживающиеся политеизма верований.

Блюсти веру в образ Богини Матери, сошедший двести семьдесят девять лет назад с прежнего и единого для Государства пантеона Ушедших богов, был призван Посол Небесный; хорошо знать историю насаждения монотеистических верований и формирования нынешней доктрины – его вотчина. Но Райан большую часть своего детства провел с бабушкой, и Тереза, бывшая родом с Севера, обучила внука не хуже, чем наследника Посла.

Верования Матери всегда были деликатны: они не призывали к насилию, не вербовали насильственно адептов, не устраивали гонений против неверующих, не требовали богатых подношений. Богиня выступала в роли материнской фигуры, защитницы, помощницы, готовой понять, поддержать и простить. Она учила созиданию и, отчасти, смирению – поэтому её избрал бывший император, когда пытался удержать власть в своих руках, поэтому её оставили Трое, когда пришли к власти. Триединые монархи использовали доставшуюся им веру вполне умело, и в руках Посла Небесного доктрина кротости гиперболизировалась и использовалась в политических целях.

Во имя Матери строились красивые храмы, но не устраивались чрезмерно пышные церемонии. Прекрасная своей утонченной изысканностью конфессия. Да и очень удобная для контроля над обществом.

Насаждение в свое время монотеистических верований проходило осторожно – долго, но аккуратно, – а так как образ Богиня Матери сошел с "классического" и единого для Государства пантеона, условного религиозного раскола приобщение к единой вере не вызвало. Север сопротивлялся, конечно, но и ему пришлось смириться. Впрочем, люди к тому моменту порядком устали от кровавых и жестоких богов древности. Мягкая Матерь стала желанным образом. Да и Ушедшие боги не сказать, что ушли полностью – обратились фольклором. Стали этаким культурным артефактом прошлого – одним из немногих, которые первые Трое позволили сохранить верноподданным нового Государства, – но настрого стали запрещены, как часть реальной духовной практики.

Власть не стала контродуктивно уничтожать старые верования. Вместо этого намеренно превратила их в "безопасный" элемент культуры.

В формате сказок мифы о древних богах были безвредны, ибо не несли реальной власти, и Посол небесный чутко следил, чтобы так и оставалось. Ведь если кто-то всерьез принялся бы поклоняться мертвой вере, это могло обернуться идеологическим мятежом, червоточиной в сложившейся системе ценностей – должной оставаться единой и непоколебимой. Даже если кто-то по какой-то странной причине верил в старых богов, открытое поклонение им воспринималось как нарушение общественных норм.

И каралось. Жестко каралось.

Райан сглотнул.

Разбивающиеся о скалы волны добавляли пейзажу драматизма и бесноватой мощи природы, против которой человек оставался бессилен. Солнце, окруженное золотым ореолом, медленно погружалось за горизонт, озаряя серые воды залива ярким светом. Лучи играли на поверхности воды, создавая мерцающий путь в никуда; и Райан как никогда ощущал себя маленькой песчинкой в этом огромном мире.

Учеба в военной академии завершилась. Райан, хотя мог, но не стал повторять пути Дэвида; решился посвятить себя военной службе, проколесить Государство, познать запах напалма с утра. Отец принял выбор сына довольством – вручил ему меч (не как оружие, но как очередной символ, с которым Райану следовало таскаться из одной части в другую, из одного военного городка в следующий) и отправил на Север. Не хотел повторять пути Дэвида, но пошел по пути Рэма.

На белый парадный мундир Райана командир взвода – Лукас Снобийский, – смотрел скептически, но не смел сказать и слова против церемониала монарших сынов; однако меч все же просил хранить в казармах и не носить его с собой на учения. Будто Младший Вессель мог быть оттого расстроен; напротив, бушующая душа подростка противилась чрезмерной ритуальности, злилась на символизм, который следовало блюсти. Возможно также по причине того, насколько Рэм прилежно его исполнял.

– Райан!

Молодой человек не обернулся на оклик. Продолжил смотреть на опускающееся солнце, чувствуя, как ветер перебирает его темные волосы, касается кожи.

– Доброго вечера, Уилл, – бросил он через плечо, когда запыхавшийся Уильям Билл Лэйтер взобрался по крутой тропинке на склон. – Я думал, ты приедешь через неделю.

– Командировку перенесли, чтобы я за тобой присматривал, – усмехнулся тот в ответ, проводя рукой по густым черным волосам и убирая пряди назад. – Считай, что ты мой выпускной экзамен на звание жнеца.

– Решил все-таки посвятить жизнь политической полиции и сыску?

– Почему нет? Меня прельщает участь быть глазами и руками