Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова Страница 4

Абель прикинул, что если он хотел оказаться в Солнечной Системе вовремя, следовало стартовать через пару часов. Конечно, его физическое присутствие не было обязательным, но он хотел первым увидеть, что придёт из червоточины, чем бы оно ни было: стандартным излучением другой системы или кораблём пришельцев, в чём он разумно сомневался. Интересно было даже просто собрать актуальные данные о первой в истории двойной звёздной системе, доступной настолько близко.

– Вылетаем в шесть по местному, – скомандовал он.

– Принято, – отрапортовала нейросеть.

Рудольф вышел из-за стойки, бросив печальный взгляд на нетронутый стакан скотча, и отправился обратно в планетарий.

Там на всех экранах уже бежали строки данных, транслируемых далёким источником у газового гиганта Кеплера-47, а посреди лаборатории сияла голограмма с вариантами интерпретации. В правом, искусственном глазу Абеля был свой интерфейс, но он не любил пользоваться им во время работы – слишком напрягался второй, настоящий глаз.

Его зацепил комментарий Фирсова о квантовых эффектах, обнаруженных при развёртывании тоннеля Эйнштейна-Розена. Он сел у одного из настенных экранов и нашёл отчёт прощелыги об успешном запуске червоточины. Действительно, в докладе было отмечено, что запутанность ЭПР имела нестандартный характер.

– Что, если мы опять наткнулись на Эверетта? – вслух спросил Рудольф.

– Я считала, что последние годы этот подход стал непопулярным, – ответила нейросеть.

– Да, но я-то никогда от мультивёрса не отрекался, – он задумчиво поскрёб подбородок. – Фирсов говорил о пучке на той стороне, как это можно объяснить?

– Ошибка в наведении?

– Сомневаюсь, технология отточена, как лезвие бритвы. И потом, остальные данные подтверждают верность наведения. Жаль, что узнать, что по ту сторону мы сможем только после открытия Мориса-Торна.

– Осталось не так долго.

– Слушай, а если мы применим к модели Эвереттовский подход?

– Принять изменение данных как вариации?

– Да.

Нейросеть замолчала на несколько секунд, а после безрадостно ответила:

– Массив слишком большой даже для меня. Уже на малых количествах не даёт ясной картины.

– Выведи, – Абель развернулся к голограмме.

Перед ним появилось искажённое облако с мерцающими областями – участки то исчезали, то появлялись вновь.

– Чего-то не хватает?

– Будто недостаточно размерностей.

– Либо мы смотрим в неверной плоскости, – он покрутил визуализацию.

– Вероятно.

– Мда, выглядит так, будто не имеет смысла, – вздохнул Абель.

– Согласна. Вариант с координатами в пространстве или времени смотрится более убедительно.

– Нет, он тоже убог. Рассыпается на масштабах.

Рудольф пристально всмотрелся в мерцающую модель. Было в ней что-то интригующее, и на отдельных участках данные потока складывались, как пазлы. Но в других рассыпались, будто недоставало подходящих частей.

– Ладно, думаю, это бред. Вернёмся к прошлому подходу. Ты всё ещё подбираешь ключ?

– Да.

– Успехи?

– Никаких.

– Хм, – Рудольф смахнул облако и вызвал прежнюю интерпретацию, сводившуюся к числовому методу. Теперь перед ним лился поток цифр, на первый взгляд никак не связанных между собой.

Он просидел над дешифровкой всё оставшееся до вылета время. Когда нейросеть позвала его на борт, голова уже гудела от количества тупиков, в которые он упирался. Выйдя из купола на внешнюю площадку, где в вечных сумерках сиял корабль полевой лаборатории, Рудольф привычным похлопыванием по корпусу открыл шлюз и зашёл внутрь.

– Приготовить кресло на мостике? – спросила бортовая нейросеть, усечённая версия лабораторной.

– Нет, пойду к себе.

Абель добрался до каюты и рухнул в постель, обнявшую его ремнями безопасности. Привычный к стартовым перегрузкам, он крепко заснул ещё до выхода на орбиту Трапписта-1 е, а когда полевая лаборатория пересекала червоточину, соединявшую систему красного карлика с Солнечной, видел уже десятый сон. Нейросеть разбудила его за несколько часов до сближения со станцией развёртывания нового тоннеля. Рудольф незаметно проспал двенадцать часов, а когда проснулся, чувствовал себя не выспавшимся. У его кровати уже стояла чашка горячего кофе и тарелка с парой бутербродов, которыми он любил завтракать. Однако, посмотрев на еду, Абель почувствовал рвотный позыв и ограничился кофе. Когда у него шалили нервы, ему была отвратительна сама мысль о пище.

– Вся подготовка к открытию тоннеля проведена, идут последние приготовления, мы вовремя, – радостно пропела нейросеть, когда Рудольф вышел на мостик.

Он кивнул и посмотрел на огромный экран, проецирующий реальный вид космоса за бортом. Где-то далеко была станция и крошечная червоточина ЭР, наведённая на Кеплер-47. Абель не видел её, но нетерпение уже съедало его изнутри. Последние часы перед стыковкой он провёл, перечитывая вновь и вновь доклад Фирсова об эффектах запутанности, и старался как-то связать их с природой сигнала. Когда на экране показалась станция, Рудольф спешно привёл себя в порядок, переоделся, вставил в ухо переводчик и надоедливую линзу в левый глаз. Галстуком решил пренебречь.

2 Виктория

Палатки археологов ютились в тени высоких пальм, солнце клонилось к горизонту, жаркий день подходил к концу. Осенний зной плавил воздух над озером, где по колено в воде стояла загорелая женщина. Она застыла, чтобы насладиться освежающей прохладой, ступни постепенно утопали в иле. На мгновение можно было расслабиться и забыть обо всём: о работе, о жаре и даже о древностях, ожидавших её возвращения.

– Вить, – резко окликнули её из-за спины.

Она от неожиданности вздрогнула, но не обернулась.

– Окей, Вика! – донёсся снисходительный мужской голос.

– М? – чуть слышно протянула она.

– Долго будешь киснуть?

– Уже иду.

Виктория глубоко вдохнула раскалённый воздух и медленно выдохнула его, представив, что вызывает этим ветер. Ветра не появилось. Она с усилием вытянула ступни из песка и медленно направилась к палаткам.

Там уже собралась вся команда: анатом Ван, геолог Ларри, её подруга историк Алина и во главе стола, салютуя ей стаканом воды, её муж, архитектор Искандер.

– Как водица? – спросил он. – Мы боялись, ты уже не возвратишься.

– В самый раз для купания, – Вика смахнула пот с висков. – К счастью, Ларри очень вовремя спас меня от утопления. Мы здесь закончили?

– Ага, – кивнула Алина. – Мы сделали свою домашку, теперь их очередь.

– Да, команда восстановления уже приняла мои чертежи, – кивнул Искандер.

– Во вторник сдаёмся, – прогремел Ларри из самого тёмного угла палатки. Если бы не белые зубы и яркие голубые глаза, его невозможно было бы рассмотреть во тьме.

– Вот и славно, – Виктория рухнула в кресло. – Больше не могу работать на солнцепёке.

– А мой геномод отлично спасает! – откликнулся геолог.

– Ты просто мошенник, – простонала она в ответ. – Мне уже не помогает ни кондиционируемая футболка, ни крем. Посмотри, ещё пару дней и наш цвет кожи сравняется! – она продемонстрировала свои загорелые ноги.

– Никогда, – хохотнул Ларри. – Ты же красная, как помидора! Тебя спасут только моды.

– По-моему, проще потерпеть месяц-другой, чем переносить все ужасы вживления.

– Это