Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф Страница 37

В покойницкую неслышными кошачьими шагами вошел дворецкий. Командан прикусил язык, чтобы не засмеяться — до того забавно смотрелся маленького роста мужчина с кустистыми бровями и суровым лицом, при этом закутанный в пышный, теплый домашний халат. Молча зыркнув на Раффлза, будто прочитав его мысли, он бухнул на стол перед Бароном толстую книгу в кожаном переплете и, ни слова не говоря собрался удалиться.

— Пьер, друг мой, еще минуту. На что это похоже?

Слуга подошел к перемолотым внутренностям, потыкал в них пальцем:

— На фарш из лавки Анри Бернис. Та же текстура, тот же помол. Он недавно чуть не разорился, но послушал умных людей и вложил все, что у него было в покупку промышленной мясорубки. Дорогая, как сто тысяч чертей, работает от электрического генератора. Но оно того стоило — сейчас за котлетами к нему ходит половина Лютеции.

Раффлза затошнило. Он сглотнул, чувствуя как желчь подступает к горлу, а в ушах до сих пор эхом отдается тот звук, с которым фарш упал на поднос. Почему-то он очень живо представил карлика, что закончив свою тираду, оближет свой палец. Впрочем, дворецкий этого делать не стал, а аккуратно вымыл руку под струей воды из крана и вышел наружу.

— Вот. Текстура! Понимаешь, Франсуа? Вручную изрубить ливер в такой фарш невозможно. Значит, прости за тавтологию, у Мясорубки есть хорошая, дорогая мясорубка. И стоит она чудовищных денег. Согласись, круг подозреваемых несколько сужается. А вообще, забавно, что у его инструмента цена дороже, чем жизни, которые он перемалывает. Как и везде в Лютеции — все на продажу!

Он вновь включил подсветку одного из окуляров и склонился над кровавой кашей, аккуратно копаясь в нем шпателем. Лампы шипели, отбрасывая дрожащий свет на бурое месиво, в котором угадывались клочья мышечной ткани и редкие осколки костей. Желтые глаза Семитьера, и без того напоминающие змеиные, сощурились, пока пальцы перебирали фарш:

— А теперь начнется самое интересное. По оставшимся фрагментам мы можем понять, что сердце — вот оно, легкие — ну, с этими ошметками все просто. Даже желудок, если судить по кислому запаху, тоже тут. А чего же у нас не хватает?

Он взял поднос и выложил его содержимое на чашу весов, подождал, пока стрелка замрет:

— Господин сыщик, как вы считаете, сколько весила сия мадемуазель при жизни?

Раффлз покрутил рукой в воздухе:

— Судя по ее внешнему виду — килограмм сорок. Ну максимум — пятьдесят. А что?

— А то. В зависимости от роста, общего веса и возраста можно приблизительно сказать, сколько весит суммарно его органокомплекс. И у нас на складе обнаружена небольшая недостача. В размере эдак кило двести. Именно столько весит печень. Не правда ли забавно? Вот, посмотри сюда…

Барон взял пинцет и вытащил из гнилостного месива тонкую жилу:

— Это называется “портальная вена”, друг мой. Видишь, как аккуратно она обрезана? И опять небольшая шелковая нить. Несмотря на то, что Мясорубка патологически щепетилен, промашки допускает и он. А знаешь, с чем они связаны? Со спешкой. Знакомьтесь — это банкир по фамилии Дрейфус, которого завтра мы совместными усилиями предадим земле…

Барон неспешно прошел к богато украшенному гробу, стоящему на козлах у стены. Отбросил черное покрывало:

— Знаете что сгубило этого почтенного месье? Гепатит. Воспаление печени. Сия болезнь, чтоб вы знали, поражает именно этот важный орган. Конечно, мы живем на пороге двадцатого века, а потому умирают от такой дряни далеко не все. Диета, кровопускание и, разумеется, лекарственные травы. Некоторым помогает. Кроме него. По одной простой причине — печень, которую я нашел внутри его тела, не принадлежит ему.

Раффлз вытаращился на Барона:

— То есть, как?

— Лет пять назад один талантливый хирург из Красной империи по фамилии Пирогов заложил научную основу для такого явления как трансплантология. Его дополнили труды Теодора Кохера и вашего соотечественника Карреля. Это революционная наука, мон шер. Она позволяет заменить больной орган здоровым. И я даже слышал, что уже проведен не один десяток успешных операций по пересадке. Впрочем, так как я предпочитаю работать с мертвыми, то мало интересуюсь развитием науки спасения жизней.

— Ты хочешь сказать, кто-то из ученых Лютеции изымает органы у бедняков, чтобы богатые буржуа могли жить?

Барон кивнул:

— Наша с тобой ошибка заключалась изначально в том, что мы искали убийцу на темной стороне. На стороне зла. А оказывается, его нужно было искать на светлой. Как там звали палестинцев, трупы которых нашли в январе?

— Аль-Зухри.

— Феноменальная память, Франсуа! Мне нужен подробный отчет твоего эксперта по этим людям. Точнее, меня интересуют характеристики их тел и вес фарша в его брюхе. Уверен, у одного из них, как и у юной дамы на столе мы обнаружим существенную нехватку печени.

— Но почему именно они, а не кто-то другой?

— Во-первых, из-за страны, откуда они прибыли. Ты говорил, что они бежали от войны. В тех краях сейчас происходит кровопролитие только в Палестинах. Проблема в том, что именно там есть большие трудности с чистой водой. А через грязную можно очень легко подхватить “проклятие крови”. Ну или — гепатит, по-научному. Во-вторых, смерть банкира, получившего его больной орган произошла недавно. Что соответствует периоду восстановления после операции. Так вот, жду эту информацию как можно скорее. Кроме этого, нам нужно точно выяснить, в каких клиниках сейчас проводятся опыты по пересадке органов.

Барон уложил то, что осталось от нутра девушки в полость, снял перчатки и отошел к письменному столу. Перелистнул страницы принесенной дворецким книги:

— Итак, смотрите. Пишет пан Барковски из Вислании. К слову, видный исследователь мифов и суеверий. Так… Вот! Цитирую: “С подобным заблуждением я столкнулся только в просвещенной Галлии. Да и сообщил мне это никто иной, как весьма уважаемый медик: душа человека покидает тело исключительно через рот. Поэтому во время операции рекомендовано накладывать на это физиологическое отверстие плотную повязку.”

— Вы хотите сказать, что Мясорубка суеверен?

— Я хочу сказать, что он галлиец, доктор медицинских наук старой школы. И, да, он — суеверен. Нам нужен хирург, от сорока до шестидесяти лет. Так чего мы ждем, Раффлз? Вперед, за информацией!

Инженер-сыщик кивнул Барону, надел пальто и фуражку. Задержался перед выходом:

— Слушай, Гведе. Чем дольше я знаком с тобой, тем больше убеждаюсь в том, что сплетни, которые ходят по Лютеции о “мертвячьем лекаре” — частично правдивы. Если ты, действительно, владеешь тайной общения с умершими… Почему ты элементарно не можешь спросить у этой несчастной, кто конкретно ее убил?

Барон захлопнул книгу, закурил. Внимательно оглядел Раффлза с ног