Время отдавать - Владимир Львович Кусакин Страница 2

Подняв деревянный молоток, он зачем-то понюхал его, стукнул по такому же деревянному блину под правой рукой, встал и вышел не глядя ни на кого.

— Это что? Этот индюш… — завопил мой подельник дурным голосом и заткнулся, потому что я двинул его локтем в правый бок.

— Заткнись, или тебе дадут сто лет каторжных работ, кретин!

Он посидел, гладя свою циррозную печень. Потом спросил:

— А ты ваще кто такой?

— Русский.

— Что ты русский, за километр видно. Я имя спрашивал.

— Сергей.

— Чарли. Вот и познакомились. Ты английский на Ямайке учил?

— С чего ты взял?

— Разговариваешь как ручная обезьяна с русским акцентом. Слушай Серж, у тебя как с деньгами? — спросил он без перехода.

— Одолжить хочешь?

— У комми не одалживаюсь!

— Коммунистов уже пятнадцать лет как нет, алкаш вонючий!

— Да? — сказал он нюхая свою одежду. — А почему мне никто ничего не сказал?

— Всем противно с тобой разговаривать, вот почему.

— Ну раз ты не комми, одолжи пару сотен. Надо выбираться отсюда. Ажану ещё полтинник. Ну так как?

— Отдавать как будешь, несчастный?

— Отдавать? — искренне изумился он, эта простая мысль произнесённая вслух потрясла его до глубины души.

— Войдите! — пригласил нас сержант одетый в армейскую оливковую форму. Он показывал на дверь куда ранее скрылся этот хомяк-судья.

— Будет трясти деньги. — подумал я направляясь за ним.

Решение созрело спонтанно. Если уж тратить деньги, то хотя бы с толком.

— Итак, джентльмены. — приветствовал нас судья. — У меня один вопрос.

Я притворился что внимательно слушаю, в то же время обдумывая ответ.

Разговаривать с ними не просто. Слишком много условностей, поэтому надо быть осторожным.

— Вопрос такой. — продолжал он снова оглядев нас и остановив взгляд на мне, как на самом перспективном. — Если иностранец по незнанию и без злого умысла нарушил законы нашей древней страны, и не нанёс непоправимого ущерба нашим святыням или людям…. - он сморщился при последнем слове, как будто слово люди ассоциировалось у него с протухшими лимонами. — А также частной проперти…

Он вынул из кармана амулет и потряс им в воздухе видимо отгоняя злых духов-рамшасов от своего дома.

— Я назначил вам наказание — он снова уставился на меня. — Один год в бамбуковой клетке или штрафом в пятьсот долларов каждый.

— Ты что с ума сошёл? — взвился Чарли, и тут же получил дубинкой от ажана стоявшего позади нас.

— Ваше высочество… — начал я.

— Можете называть меня «Ваша Честь».

— Я совершенно с вами согласен, Ваша честь! Не об этом-ли говорит «Рамаяна»?

Он приподнял одну бровь пытаясь вспомнить хоть одно место из эпической истории где бы говорилось о нас. И не нашёл.

— Стремление космоса к совершенству через упрощение. — тактично напомнил я.

Он благосклонно покивал мне, закрыв глаза. Ясно что ему мерещилась восхитительная пачка долларов, ну может и не пачка…

— И я с удовольствием вручу деньги Вашей чести, как наказание за моё не имеющее оправдания поведение. Пятьсот долларов находятся в гостинице, в сейфе у администратора. Я буду счастлив пойти туда и способствовать торжеству правосудия.

Лёгкая паника отразилась на его лице. Он рассчитывал получить с нас в два раза больше. Карточный, а вернее денежный домик рушился оставляя его опять голым и сирым.

— Позвольте. — не сдержался судья. — А как же он?

Его толстый как сосиска палец показал на тщедушного Чарли.

— Я его не знаю Ваша Честь! — отпарировал я. — Но у меня есть идея насчёт этого никчёмного существа, у которого нет и рупии за душой, если конечно допустить что она у него есть.

Разочарование уступило место любопытству. Он потёр пухлые ручки.

— Продолжайте…

Я показал на своё горло и на бутылку минеральной воды стоявшей на столе..

— Да, да! Сержант, налейте ему!

После целой ночи пребывания в камере при сорокоградусной жаре это был как нектар, я чуть не захлебнулся. Чарли попытался вякнуть что и ему тоже нужно, но на него никто не обратил внимания.

— Могу я с вами переговорить тет-а-тет, Ваша Честь? — спросил я отдышавшись.

Он посмотрел с сомнением на мои руки, потом решив что безопасность стоит денег решился.

— Подождите за дверью. — сказал он полицейскому. — И этого тоже захватите.

Когда Чарли был выдворен из кабинета, он повернулся ко мне.

— Я слушаю.

— Продайте мне его. — с ходу огорошил я. — Но предупреждаю, он не стоит пятьсот долларов, это цена за мою свободу.

— Во сколько же вы его оцениваете? — судья наклонился ко мне и я мог отчётливо видеть капельки пота на его покатом лбу.

— Пятьдесят долларов! — выпалил я. — И это только из уважения к вам, Ваша Честь!

— В Индии торговля живым товаром является преступлением!

— Я неправильно выразился. Отдайте мне его на трудовое перевоспитание, а я сделаю из него образцового члена общества.

— За сто пятьдесят долларов! — закончил за меня судья Сингх. Он поискал взглядом молоток, не нашёл, стукнул кулаком по столу, как придавил печать.

— Это моё последнее слово!

— Я никогда бы не осмелился спорить с уважаемым судьёй.

Под надзором полиции я прошёл в отель где снимал номер, достал деньги и вручил по возвращению уважаемому судье, который просил не забывать их город и навещать почаще.

В свою очередь я попросил его позвонить в местное отделение Министерства культуры, поручиться за меня. Что и было сделано его Честью не слезая с кресла.

— А что вы собираетесь искать в пустыне? — задал он коварный вопрос.

— Древний город. — ответил я нимало не смутившись.

— Но там же ничего нет кроме обломков камня! Там вообще ничего нет!

— Лучше пожелайте мне удачи, Ваша Честь.

Вот так мы и расстались. Если уж не друзьями, то по крайней мере без взаимных упрёков. Он получил деньги, а я получил помощника.

Вот так он оказался в пустыне вместе со мной.

Чарли Блэк — одиозное имя, не правда-ли? Но он так назвался, а в нашей среде не принято лезть в душу. Придёт время, если придёт конечно, сам расскажет. Про него я знаю от других. Бывший ЦРУшник, где-то что-то преподавал муджахеддинам в тренировочных лагерях в Пакистане, сам принимал участие в боевых действиях в Афганистане, и что-то у