Андрей Бондаренко - Метель Страница 13

В церкви было откровенно темновато и мрачновато, три тощие восковые свечи неубедительно и лениво боролись с тёмно-фиолетовым сумраком. Пётр, старательно подыгрывая «реконструкторам», спрятал лицо в поднятый воротник полушубка.

В дальней части церковного помещения о чём-то взволнованно переговаривались между собой старенький «священник», верзила средних лет в партикулярной одежде и худенький юноша в форме улана. В правом – от входа – углу, на широкой лавке, безвольно опустив руки, сидела молоденькая девушка, одетая в длинное, явно старомодное платье. Другая девица в одежде простолюдинки, стоя рядом с лавочкой на коленях, старательно тёрла сидящей «дворянке» виски. Увидав вошедших, «служанка», недовольно покачав головой, принялась ворчливо выговаривать:

– Слава Богу! Насилу вы приехали. Чуть было не уморили мою бедную барышню….

«Всё по А.С.Пушкину! Учитывают даже мельчайшие детали!», – мысленно восхитился Петька. – «Почему же я не знаю этих ребят? Ах, да, Глеб говорил вскользь, что должны подъехать новенькие. Кажется, из Питера…».

Вслух же он, коротко откашлявшись, объявил – важно и солидно – как и полагалось пушкинскому Бурмину:

– Господа, я прибыл! Извините покорно за нечаянное опоздание. Метель, сами понимаете…

– Прикажете начинать? – оживился седобородый «священник».

– Начинайте, батюшка, начинайте! – барственно и надменно процедил Петька. – Уже рассвет приближается. Надо поторапливаться.

«А, вот, это подозрительное совпадение фамилий? У Пушкина, понимаешь, Бурмин, я – Бурмин…», – подумалось слегка обеспокоенно. – «Очередная, блин магнитный, странность…. Ладно, будем надеяться, что это обычное совпадение. Без всякой задней мысли и плановой судьбоносности…».

«Землемер Шмидт» и юноша в форме улана бережно подняли барышню, облачённую в дворянское платье, на ноги и подвели к аналою. Петька встал рядом, заглянул девице в лицо и удивился про себя: – «Она же слегка похожа на Ольгу, новую подружку Нефёдова! Точно такой же нос-кнопка, задорно вздёрнутый вверх, соболиные чёрные брови. Только волосы светлые, да личико щедро покрыто милыми веснушками. Глаза? Нет, не рассмотреть. Надёжно прикрыты густыми и пушистыми ресницами…».

Обряд венчания прошёл как-то буднично и на удивление быстро. Старенький «батюшка» нудно и равнодушно шепелявил что-то неразборчиво-дежурное, противно и навязчиво пахло курящимся ладаном и вековой затхлостью.

«А если священник – настоящий?», – запоздало забеспокоился Пётр. – «Шутки шутками. То бишь, литературная «реконструкция» – дело, безусловно, благородное и поучительное.…Но, ведь, так и доиграться можно ненароком. Раз, два и окрутили – на всю оставшуюся жизнь…».

– Поцелуйтесь, чада мои! – радостно велел «батюшка». – Да возрадуется Господь наш всеблагой на небесах…

Петька тяжело вздохнул и, смущённо облизав губы, вытянул их «трубочкой». Девушка обернулась, её шикарно-пушистые ресницы испуганно дрогнули и широко распахнулись.

«Какие потрясающие и необыкновенные глаза!», – вихрем пронеслось в его голове. – «Лазурно-синие, огромные, глубокие, задумчивые…. Чудо чудное! Я, похоже, пропал…».

– Ай, не он! Не он! – в полном соответствии с пушкинским текстом звонко воскликнула девица и упала (картинно?) без памяти – прямо в объятия жениха, то есть, уже законного супруга.

– Эй, Шмидт, Дравин, бездельники! – непринуждённо позвал Пётр. – Помогите! Примите у меня Марию Гавриловну!

Сдав подбежавшим «землемеру» и «корнету» – с рук на руки – их соратницу, он неторопливо зашагал к выходу: у «реконструкторов от литературы» было принято соблюдать событийные сценарии самым тщательным и щепетильным образом.

– А вы, собственно, кто будете, сударь? – робко спросил юноша в форме улана, стоящий у дверей.

– Гусарский подполковник Пьер Бурмин, естественно. Прошу любить и жаловать! – криво усмехнулся Петька, останавливаясь и невольно прислушиваясь к происходящему возле аналоя.

– Ой, как же у неё побелело лицо! Матушка моя заступница! Как бы ни померла часом! – жалостливо и испуганно воскликнула «служанка».

– Глубокий обморок! – подтвердил кто-то из мужчин. – Доктор обязательно нужен…. Да, вот, где же его взять? Придётся, наверное, скакать в Малоярославец…

Пётр, неуверенно потоптавшись у дверей, тихонько вздохнул и двинулся обратно, на ходу доставая из правого внутреннего кармашка ментика пузырёк с нашатырным спиртом. Не то, чтобы он поверил в «глубокий обморок» (актёрские навороченные штучки, понятное дело!), просто очень уж хотелось ещё раз заглянуть в те незабываемые синие глаза. До дрожи в коленях хотелось, до холодной испарины…

Невежливо растолкав в разные стороны «реконструкторов», Пётр склонился над девушкой, неподвижно сидящей на досчатом некрашеном полу, прислонясь спиной и затылком к тёмным брёвнам стены. Отвинтил с флакона крышечку, зубами, задержав дыхание, вытащил тугую резиновую пробку и поднёс пузырёк к веснушчатому носу-кнопке.

Опять – бесконечно мило и беззащитно – дрогнули длинные и невероятно пушистые ресницы, и вот перед ним снова они – незабываемо-прекрасные, лазорево-синие глаза-колодцы.

– Кто вы, милостивый государь? – чуть слышно прошептали карминные, изысканно очерченные губы.

– М-м-м! – беспомощно и смущённо замычал Петька.

– У вас во рту зажата какая-то круглая чёрная штука. Выньте её, пожалуйста, чтобы не мешала говорить, – добросердечно посоветовала девушка.

Он, благодарно помотав головой, разжал зубы, выплюнув «круглую чёрную штуку» на ладонь, вставил пробку – подрагивающими непослушными пальцами – в горлышко склянки, завинтил крышечку, и, убрав флакон в карман, вежливо представился:

– Гусарский подполковник Пьер Бурмин! Получается, что ваш, милая сударыня, законный муж – перед Богом и людьми. «Реконструированный» муж, понятное дело…

– Муж, как странно…, – задумчиво и чуть удивлённо протянула синеглазая барышня. – Муж…. А вот это ваше последнее длинное слово – на букву «р» – мне совершенно незнакомо, извините.

– Я очень рад нашей внезапной и неожиданной встрече, милая, э-э-э, Мария Гавриловна! – бестолково, но искренне заверил Петька. – И очень надеюсь на продолжения знакомства с вами…. Но сейчас вынужден откланяться. Извините, срочные и важные дела!

– Позвольте, милостивый государь! Как это – откланяться? Какие ещё такие дела? – решительно вмешался детина в партикулярном костюме. – Извольте подробнейшим образом объясниться в произошедшем! Сто тысяч чертей! Я вам не позволю…

– Отставить, корнет Дравин! – прикрикнул Пётр.

– Откуда вы меня знаете?

– Естественно, из книги. Как и всякий образованный человек, любящий классическую литературу…. Потом поговорим – более подробно и содержательно – в стационарном лагере. А сейчас я очень спешу. Видите ли, в этой дурацкой метели заблудились два человека…