Проклятие на наши головы - Мария Морозова Страница 10

Призраки у нас встречались самые разные. Опасные и безобидные, сильные и слабые, оформленные, разумные и бестелесные. Кто-то сохранял память и личность, кто-то терял все, превращаясь в пакостный сгусток энергии. Но всех их объединяло то, что они в разной степени могли влиять на живых. И если покойник когда-то был магом, часть его магии доставалась застрявшему в нашем мире духу, отчего тот иногда приобретал совершенно несвойственные другим способности.

Призраки магов могли стать как мудрыми наставниками и советчиками, так и опаснейшими тварями. Особенно, когда смерть была несправедливой и несвоевременной. А мой призрак был очень зол на жизнь. Тогда я не успела как следует об этом подумать, но его эмоции ощутились вполне отчетливо. Гнев, обида на предательство, жажда мести. Убойная смесь. Причем, убойная для нас обоих.

Раньше мне казалось, что призрака развоплотила неудачная атака. Но что, если она не была неудачной? Та женщина хотела проклясть меня, и она сделала это, растратив на проклятие остатки сил. Пожертвовала своим посмертием, чтобы… Чтобы что? А вот тут вопрос.

– Мик, ты чувствуешь во мне что-нибудь странное? – Я развернулась к коту вместе со стулом, на котором сидела.

Мик запрыгнул ко мне на колени. Как следует обнюхал лицо, забавно щекоча усами. Лизнул кончик носа. Фыркнул в ухо, заставив рассмеяться. И отстранился, недоуменно щурясь.

– Да, – вздохнула я. – Тяжелый случай.

История, кстати, подобные случаи знала. Самым известным был казус графа фон Доуэра, произошедший лет двести назад. Кутила и ловелас, он проматывал родительское состояние, пока его не проклял призрак родной тетки. Как говорили слухи, граф потерял свою мужскую силу и не смог вернуть ее до тех пор, пока не вырастил и не выпустил в жизнь оставшихся сиротами кузенов – детей этой самой тетки. Это помогло ему остепениться и взяться за ум. Но самым поганым лично для меня было то, что снять проклятие мужчине не помогли даже самые прославленные специалисты того времени. Конечно, за двести лет некромагическая и все прочие науки шагнули вперед. Вот только об удачных случаях избавления от такой гадости я не слышала.

Понять, права я или нет, поможет следующая ночь. Внутри еще теплилась надежда на то, что в особняк меня потянуло ну вот просто так, без всякой причины. Хотя рассудок подсказывал: надеяться глупо. И это очень-очень расстраивало.

Чтобы отвлечься, я решила заняться тем, чем и должна была, – работой. Несмотря на должность городского некромага, сидеть в ратуше по расписанию мне не приходилось. За мной был закреплен район, где я проводила осмотры и обходы, а горожане, которые хотели воспользоваться моими услугами, просто оставляли в ратуше заявку. Я разбирала их по очереди и срочности, писала отчеты и сдавала в канцелярию.

Сегодня заявка поступила всего одна. Как я и думала, представители славного Свишенского рода Гетцель желали узнать, можно ли в их семейном склепе произвести новое захоронение. А это значило, что мне снова предстоит посетить городское кладбище.

Просто так поместить своего патриарха в склеп Гетцелям мешал тот факт, что родовые усыпальницы накапливали к себе некроэнергию. Каждые новые похороны означали новый всплеск. Когда текущий уровень становился слишком высок для очередного покойника, хоронить там вообще запрещалось. Ведь безгрешных людей практически не бывает. И если негативная энергия мертвеца вступает в резонанс с фоновой, она легко может поднять из саркофагов всех его многочисленных предков. А то и соседей по склепам и могилам. Поэтому на появление в склепе очередного «жильца» всегда требуется мое разрешение. Если я понимаю, что он может создать некроаномалию, то должна почистить фон или самого недавно почившего. Но иногда могу и вовсе запретить похороны. У меня есть на это все полномочия.

Усыпальница Гетцелей была большой и солидной. Я обошла ее по периметру, делая замеры специальным артефактом, спустилась вниз, повторив там то же самое. Запустила внутрь пару заклинаний. Осмотрела каждую нишу где покоились славные предки рода. К счастью, много времени это не заняло. Все оказалось в пределах нормы, что подтвердил и Мик. Ну а старый Зигмунд, явно умерший вполне спокойным и счастливым, не должен был сильно повлиять на фон.

Вернувшись в ратушу, я отправила свое разрешение Гетцелям с курьером. А потом решила зайти в земельный отдел, где имела связи. Сидевшая там хохотушка Стефания разулыбалась, завидев меня. Мы хорошо общались, она знала мою маму, всегда умилялась Мику, поэтому я надеялась, что смогу хоть что-нибудь прояснить.

– Нужна информация, – заявила я, решив не тянуть кота за хвост.

Хотя коту в лице Мика все же пришлось поучаствовать. Я надеялась, что он настроит подругу на благодушный лад и сделает ее сговорчивой. Первое вышло идеально.

– А кто тут такой хорошенький? – засюсюкала Стефания, словно видела его в первый раз. – Кто такой сладенький?

Я не осуждала. Перед моим кьюром и правда было сложно устоять. Хотя абы кому в руки не шел. Не стеснялся демонстрировать свою неприязнь, если что казалось не так. А если человек был слишком уж непонятливый, мог и лапой наподдать. Я считала кота детектором хороших людей и часто полагалась на его мнение.

Ласку Стефании Мик принял вполне благосклонно, выгибая спину и довольно щурясь. Нагладившись, девушка все же обратила свое внимание на меня.

– Информация? – уже нормальным голосом переспросила она, стряхивая с юбки шерсть.

– Кто купил старый особняк у озера?

– Мы такое не разглашаем. Это же конфиденциальность.

– Я и не прошу нарушать конфиденциальность. Его владелец все равно скоро появится в Свишене.

– Ну вот когда появится, тогда и посмотрим, – пожала плечами Стефания.

– Мне очень надо, – сказала я тихо. – Считай, что это связано с моим профессиональными обязанностями.

– Да не знаю я, – она вздохнула. – Эта земля принадлежала королевству, а не городу. И сделка проводилась в столице. Когда хозяин явится, он принесет нам копии документов для заверения, и мы внесем его в наши списки.

– Вот и стоило так ломаться, – возмутилась я.

– Ну извини, – Стефания развела руками.

– Ладно, – я не торопилась сдаваться. – А кому дом принадлежал до этого?

– Ой, тоже не знаю. Вроде бы лет пятьдесят назад его