Из стали и соломы - Эрика Айви Роджерс Страница 9

спешился и двинулся вперед, а остальные расступались перед ним, словно вода перед носом корабля. Шарлотта упустила это из виду сегодня днем, но мужчина был почти на полторы головы выше нее. Большинство солдат не отрывали глаз от земли, но несколько смельчаков наблюдали за его приближением с пугающим подобострастием. Печаль незнакомца исчезла, но вместе с ней без следа испарилась и учтивость. Их место заняло намерение во что бы то ни стало добиться успеха, которое Шарлотта прежде видела только в зеркале. Молодой солдат стянул с себя дорожную куртку и вручил ее ближайшему однополчанину. Шарлотта удивленно распахнула глаза.

Вместо коричневого камзола с красной вышивкой под курткой скрывался кожаный мундир насыщенно-красного цвета свежей крови, пролитой под лучами полуденного солнца. В отличие от Грандье, оба предплечья юноши от запястья до локтя закрывали наручи, отделанные золотом под стать капитанскому званию. На поясе у него висела не шпага, а печально знаменитая пара заточенных до смертоносной остроты ножей, похожих на когти. Шарлотта пошатнулась, узнав его.

Перед ними стоял Люк де Монтень – самый юный мужчина, когда-либо получавший звание капитана гвардии кардинала. Шарлотта услышала, как Уильям нервно сглотнул, уважительно склонив голову в знак приветствия. Пускай формально их титул стоял выше капитанского звания, Шарлотте хватило ума опустить голову и прикусить язык.

– Вы давно не появлялись в Тютёре, лорд Сэнд, – сказал Монтень.

Его взгляд метнулся к Стражу, висевшему за спиной Шарлотты, а потом упал на ее плечо. Кровь вытекала из небольшой царапины, окрашивая ее мантию в алый, отчего рана казалась куда серьезнее, чем была на самом деле. Монтень смотрел на нее до тех пор, пока голос Уильяма вновь не привлек его внимание.

– Место моей семьи в королевском совете упразднили в прошлом году, – сказал Уильям, и в его голос просочилась властная нотка. Любезный сельский аристократ исчез, и в груди Шарлотты вспыхнула нежность к брату. – У меня не было повода появляться в столице, но я могу назвать сотню причин оставаться здесь и следить за нашими фруктовыми рощами. Зачем вы пожаловали?

Капитан Монтень достал письмо из внутреннего кармана своего мундира и пристально посмотрел на него, прежде чем поднять каменный взгляд на Шарлотту и Уильяма.

– Я привез указ от ее высокопреосвященства и принца, – сказал он.

Когда-то Шарлотта ожидала, что солдаты пожалуют в их дом с указом вернуть Ордену положенное место при дворе, но ничто в этом разговоре не вселяло надежды на счастливый исход. Уильям склонил голову набок, а затем эхом повторил вопрос, который Шарлотта задала чуть раньше:

– Ради какого указа к нам послали правую руку кардинала?

Стоявший подле Монтеня лейтенант Грандье фыркнул, и шрамы в уголке его губ дернулись. Не снимая перчаток, он поковырялся в зубах и покосился на Шарлотту. Никогда прежде она не испытывала такого желания врезать кому-то.

– Я знаю, что солдаты делают правой рукой, – пробормотала она.

Лица солдат исказились в изумлении, а Уильям смиренно смежил веки. Глаза Грандье широко распахнулись от удивления, а короткий смешок, сорвавшийся с его губ, когда он сделал целеустремленный шаг к Шарлотте, был полон безумства. Монтень жестом остановил лейтенанта, но Шарлотта заметила, что шея капитана стала пунцовой, слившись цветом с его красным мундиром.

Он прокашлялся, вновь избегая взгляда Шарлотты, и распечатал письмо, которое держал в руках. Ветер усилился, темные тучи нависли над фруктовыми рощами, и капитану Монтеню пришлось повысить голос, чтобы его услышали все, кто находился во дворе:

– Жерар Петрас, капитан Ордена Стражей, был признан виновным в измене…

– Что? – ахнула Шарлотта. – Это невозможно.

Уильям рукой обхватил ее за талию, притянул к себе и покачал головой, заставив замолчать, а Монтень тем временем продолжил:

– В свете его действий, совершенных против короны, кардиналом Лоррен Непорочной и принцем Артюсом из дома Тристен было принято решение продлить десятилетнее изгнание Ордена Стражей на неопределенный срок.

Уильям застыл, и Шарлотта ждала, что Монтень расскажет о решении подробнее и поправит себя, ведь он, очевидно, оговорился.

– Сердца спящих Стражей, – продолжил Монтень, и его взгляд метнулся к чучелу Уорта, – должны быть добровольно переданы королевскому дому в знак верности. Корона будет хранить сердца до тех пор, пока в них вновь не возникнет необходимость.

Монтень сложил лист бумаги. Шарлотте пришлось вступить в схватку с собственным телом, чтобы сделать один медленный вдох. А затем еще и еще один. Слезы защипали ей глаза, а кровь в жилах вскипела. Они не могли. Они просто не могли. Она вцепилась в ткань своей мантии потными ладонями, но церемониальный наряд не дарил утешения, а казался жестокой насмешкой. Уильям попытался обнять ее, но Шарлотта оттолкнула брата.

– Орден защищал королей и королев Ниво две сотни лет, – сказала она, и ее пересохшее горло резанула боль.

Шарлотта не заплачет.

– Он был создан, чтобы сражаться со злом, которое почти полностью вымерло, – ответил Монтень. – Теперь принца защищает гвардия кардинала, и мы продолжим это делать и после его коронации.

– Вы не можете…

Уильям встал между Шарлоттой и Монтенем.

– Приношу свои извинения, капитан. Моя сестра юна и слишком легко теряет контроль над эмоциями.

Шарлотта обвела взглядом двор в поисках своей рапиры. Она собиралась убить собственного брата.

– Разумеется, мы подчинимся указу, – продолжил он. – Я последую за вами и лично передам сердце Пастора принцу.

– Уильям!

– Шарлотта, помолчи!

Слюна брызнула изо рта Уильяма, и двор погрузился в полную тишину. Никогда прежде брат не отчитывал Шарлотту при незнакомцах. Она знала, что в ней говорят мелочность и злопамятность, но в глубине души надеялась, что Марта сейчас наблюдает за ними. Хоть Марта и вышла за Уильяма, но внутри них с Шарлоттой пылал схожий огонь – одинаковое желание сражаться. Она бы согласилась с Шарлоттой и обвинила супруга в бесхребетности.

Монтень кивнул и вскочил на лошадь. Лейтенант развернулся, чтобы последовать за капитаном, но, встретившись взглядом с Шарлоттой, опустил руку и пальцем провел по эфесу клинка, висящего у него на бедре. Это была длинная изящная рапира, ее рукоять украшало переплетение ветвей с узором из цветов апельсина. Этот клинок – единственный в своем роде. А мужчина, который владел им, умер десять лет назад.

– Где ты ее взял? – Шарлотта шагнула навстречу лейтенанту Грандье.

Уильям попытался вмешаться, но она оттолкнула его в сторону. Шарлотта ожидала увидеть в его глазах злость, но в них застыло поражение. Она часто гадала, что случилось с отцовским оружием после его смерти. Неужели Уильям все это время знал правду? В это мгновение, глядя, как ее брат без боя отдает наследие их семьи, Шарлотта ощутила, как ее изумление окрепло и переросло в нечто более решительное. Она повернулась к Грандье.

– Рапира принадлежит нам.

Губы лейтенанта Грандье растянулись в невинной улыбке, когда он покровительственно коснулся рапиры.

– Я честно заработал этот клинок, – ответил он. – Он принадлежит мне по праву.

Ярость вспыхнула в груди Шарлотты. Существовало только два способа заработать оружие: генерал мог вручить его своему солдату за успех в бою или же воин мог выцарапать клинок из рук своего побежденного врага.

– Шарлотта, прошу, – взмолился Уильям треснувшим от волнения голосом.

Напряжение росло, и лошадь Монтеня попятилась в сторону, но Грандье не сводил с Шарлотты прищуренного взгляда. А потом этот ублюдок подмигнул.

– Эта рапира принадлежала моему отцу, урод!

Шарлотта бросилась на Грандье, занеся кулак для удара, и лейтенант выхватил роковой клинок, чтобы дать ей отпор.

Но Уильям был быстрее.

Грандье замахнулся, но Уильям обхватил Шарлотту за плечи, оттолкнул ее в сторону, и в следующее мгновение рапира их отца вонзилась ему между ребер.

Шарлотта больно ударилась о землю; рана на ее плече вспыхнула огнем. Глаза Уильяма расширились, когда кончик окровавленного лезвия вышел из его груди, и солнце мира Шарлотты навсегда погасло.

– Грандье!

Капитан Монтень попытался спешиться, но его лошадь взбрыкнула, едва не выбив его из седла и заставив других солдат разбежаться в стороны. Но Грандье не сводил взгляда с брата Шарлотты. Уильям пошатнулся, отцовская шпага все еще торчала из его плоти.

– Какая досада, – протянул лейтенант.

Шарлотта поняла, что Марта наблюдала за ними, потому что крик