Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов Страница 61

Алексей и Сергей замерли, зачарованные зрелищем. Машкина грудь была великолепной – полной, упругой, с нежно-розовыми сосками, затвердевшими от прохладного воздуха. Кожа была молочно-белой, с голубоватыми прожилками.

– Вот это да! – восхищённо выдохнул Алексей. – Товарищ Машка, у вас превосходные данные для киноискусства!

Этот жест окончательно сломал сопротивление подруг. Дуняша со вздохом сняла бюстгальтер и пробормотала:

– Раз для искусства… только не смейтесь над деревенскими формами.

Дуняшина грудь была небольшой, изящно очерченной, с сосками, цветом похожими на лесную малину. Её стройная фигура отличалась тонкой талией и округлыми бёдрами, кожа имела золотистый оттенок от солнца.

– Ой, не гляди так пристально! – смутилась Дуняша, прикрываясь руками.

Алексей важно провозгласил:

– Отлично! Теперь переходим к практической части экзамена – проверке способности к передаче эмоций через тактильный контакт!

С этими словами он притянул к себе Машку, которая тихонько ойкнула от неожиданности, чуть отстранилась, но затем, смутившись, позволила ему обнять себя.

Сергей не отставал, подхватив на руки хохочущую Глашку.

– Это новая экспериментальная методика для артистов! – пошутил Алексей, увлекая Машку в сено.

– Ой, колется! – завопила она, но её протест потонул в поцелуе.

Дуняша попыталась сбежать к лестнице, но Сергей ловко перехватил её:

– Куда же вы, товарищ? Экзамен ещё не окончен! Осталось проверить вокальные данные в экстремальных условиях!

Следующие полчаса сеновал оглашался такой какофонией звуков, что куры притихли. Девичьи визги перемежались мужским кряхтением, сено летело во все стороны, создавая подлинно пасторальную симфонию желания.

Алексей, разгорячённый и полный решимости продемонстрировать столичную технику любви, устроился между раздвинутых Машкиных ног и принялся с важным видом маневрировать своим не слишком впечатляющим достоинством. Машка лежала в сене, закинув руки за голову, с любопытством наблюдая за его потугами.

– Ну что, товарищ режиссёр, – подбодрила она, – где же обещанное столичное мастерство?

Алексей сосредоточенно хмурился, пытаясь попасть в цель, но его орган упорно скользил мимо.

– Ай, не туда! – завопила Машка, направляя Алексея именно туда.

– Это проверка профессиональных навыков! – отвечал он, пытаясь выглядеть серьёзным.

Тем временем Сергей, не теряя времени на прелюдии, решительно развернул Глашку к себе спиной и без церемоний вошёл в неё одним резким движением.

– Ой! – вскрикнула девушка, вцепившись в охапку сена. – Ты что, с ума сошёл? Предупредить нельзя было?

– Это называется экспромт, для большей естественности, – спокойно пояснил Сергей, начиная ритмично двигаться. – Для максимальной естественности реакций.

Впрочем, Глашка оказалась удивительно гибкой, что оператор прокомментировал в лучших традициях советской документалистики:

– Товарищ демонстрирует отличные акробатические данные! Занесём в протокол!

– Какой ещё протокол?! – взвыла она, выгибаясь дугой.

– Протокол приёмных испытаний! – невозмутимо ответил Сергей, продолжая режиссёрскую работу с полной самоотдачей.

Дуняша, оказавшаяся между двумя мужчинами попеременно, сначала возмущалась:

– Это что за коллективное творчество?!

Но вскоре её возмущение сменилось восторженными всхлипами:

– Ой, мамочки… ой, батюшки… вот это кинопробы!

Сено хрустело, пылинки танцевали в солнечных лучах, создавая почти волшебную атмосферу сельского разврата. Мужчины проявляли замечательную выносливость для московских интеллектуалов, а девушки доказывали, что работа на ферме развивает не только руки, но и впечатляющую гибкость.

Кульминация наступила почти одновременно для всех участников импровизированного кастинга. Сеновал сотрясся от коллективного стона удовольствия, слышного, вероятно, даже в соседней деревне.

– Вот это да… – выдохнула Машка, блаженно раскинувшись в сене, с соломинками в спутанных рыжих волосах.

– Профессиональный подход… – согласилась Глашка, пытаясь отдышаться.

Дуняша потеряла дар речи и только улыбалась, глядя в потолок.

Алексей, первым придя в себя, принял официальный вид (насколько это возможно для голого человека в сене) и торжественно объявил:

– Товарищи кандидатки! Рад сообщить: вы успешно прошли вступительные испытания! Артистические данные полностью соответствуют требованиям экспериментального кинематографа!

Сергей поддержал коллегу, отряхивая солому с плеч:

– Безусловно! Вокальные данные, пластика и эмоциональность заслуживают высшей оценки. Вы приняты!

Девушки радостно захихикали, собирая разбросанную одежду.

– Вот это кинопробы! – восхищённо проговорила Машка, натягивая сарафан. – В Москве всегда так артистов отбирают?

– Исключительно так! – заверил её Алексей, застёгивая брюки. – Это передовая методика Министерства культуры для фильмов особого назначения!

Приведя себя в относительный порядок и выбрав из волос большую часть сена, вся компания спустилась с сеновала. Девушки шли, покачивая бёдрами и переглядываясь с новоиспечёнными «режиссёрами», явно довольные результатами кастинга.

У машины их уже ждали Михаил, Катя и Ольга, с понимающими улыбками наблюдавшие за приближающейся процессией.

– Ну что, успешно прошли кинопробы? – невинно поинтересовался Михаил.

– Все на отлично! – бодро отрапортовал Алексей. – Материал первоклассный, можно приступать к съёмкам!

Алексей Небоходов

Внедроман 2

Глава 1. Комбайнеры любви

Утро выдалось прозрачным и прохладным, будто кто-то распахнул настежь небесные окна, проветривая перед съёмкой. Михаил кутался в потёртый шерстяной пиджак, согревая ладони горячей эмалированной кружкой с крепко заваренным чаем, и задумчиво смотрел на поле за окраиной Дедрюхино. Сквозь ленивые клубы тумана проступал старый комбайн – тяжёлый, усталый, покосившийся набок, словно от стыда за своё состояние он пытался спрятаться в высокой траве, но получалось плохо, и машина теперь лишь молчаливо демонстрировала ржавую немощь.

Сергей сосредоточенно разбирал аппаратуру, раскладывая штативы и кабели с хмурой осторожностью сапёра. Время от времени он недовольно щурился на камеру и похлопывал её ладонью, будто уговаривал капризную актрису, не желавшую играть сцену.

– Ты лучше себя настраивай, а не железку, – поддел его Михаил, делая глоток. – Камера стерпит, это ты у нас нежный.

Сергей хмыкнул, не отвлекаясь от объектива:

– Железная-то она железная, да характер бабий: чуть что не по ней – сразу в истерику.

К полю подошли Алексей и местный парень-комбайнёр, заранее приглашённый на съёмку. Парень заметно стеснялся, пряча руки в карманы широких штанов и натужно улыбаясь, будто впервые видел технику, хотя когда-то провёл с ней не один час в ремонте.

– Актёр я теперь, – неловко пошутил он, разглядывая собственные ботинки. – Комбайнёры-то кончились, одни артисты вокруг.

– Так оно и есть! – ухмыльнулся Алексей, похлопав его по плечу. – Видишь, и текст уже придумал. Тут не только рожь, тут таланты прут как сорняки.

Вскоре показались девчонки, весело и дружно перешагивая через вчерашнюю тракторную колею. Впереди шла Маша – серьёзная и подтянутая деревенская агрономша в неизменном ситцевом платье с белым воротничком. Следом за ней поспевали спутницы: весёлая круглощёкая Глаша и задумчивая, немного грустная Дуняша, словно размышляющая о чём-то далёком и возвышенном.

Замыкали шествие Ольга и Катя, обе опытные в съёмках, и потому уверенно шутившие и подбадривавшие остальных.

– Ну что, комбайнёры-артисты, – встретил их Михаил, допивая чай. – Все на месте? Тогда слушаем сценарий. Только вопросов не задавать: я и сам пока ответов не знаю.

Девчонки рассмеялись, Алексей с