Стратегия одиночки. Книга 9 - Александр Зайцев Страница 6

class="p1">Просидев у фонтана минут десять и так ничего не почувствовав, я направился к комплексу Врат. Хотел заранее записаться в очередь на Переход в Дейтран. Но служители Сундбада, бога Путей и Дорог, снова не порадовали: ближайшее окно в торговую столицу мира ожидалось не раньше чем через три дня. А я не собирался терять столько времени. Придётся добираться до Дейтрана своим ходом — не так уж сложно, заодно проверю прочность новых ботинок.

Вежливо попрощавшись со служителем, ответившим на мои вопросы, я отогнал сомнения и зашагал в сторону главного Храма. Уже у основания лестницы пришлось обходить многочисленные группы паломников. В местном менталитете побывать в Солнечном Городе и не вознести молитву в главном храме Света считалось чуть ли не святотатством.

В отличие от прочих храмов, этот охраняли не простые стражники, а пара младших паладинов с десятком рекрутов второго и третьего года обучения. Одного взгляда на воинов Света, замерших в полном облачении, было достаточно, чтобы понять: если бы Дайс решил устроить свой наглый перформанс здесь, до вмешательства жрецов дело бы не дошло. Будущего бога Отдыха и Развлечений просто отпинали бы прямо на этих священных ступенях. Ногами и без всякой жалости.

Если бы я был обычным путником, посетившим город, то, чтобы дождаться своей очереди на молитву у истинного алтаря Света, мне, возможно, пришлось бы ждать до самого заката — настолько много было желающих сделать то же самое.

На Земле меня безмерно раздражало, когда кто-то, пользуясь своим статусом или знакомствами, лез вперёд очереди. Но Айн изменил меня. Да, я чувствовал себя немного наглой сволочью, когда обогнул группу паломников, поднялся на два лестничных пролёта и обратился к погружённому в раздумья жрецу. Мысленно я оправдывал себя тем, что здесь так принято — человек с определённым статусом не стал бы стоять в одной очереди с крестьянами, ремесленниками и мелкими торговцами. Если бы я, благородный и к тому же шериф Великого Цеха, безропотно занял место в хвосте огромной очереди, меня бы приняли если не за помешанного, то, как минимум, за очень странного человека.

Продемонстрировав Знак Сродства со Светом, я сразу привлёк внимание жреца. Достаточно было пояснить, что желаю вознести молитву Антаресу, и меня, почти с настойчивостью, повели вверх по лестнице прямо к распахнутым вратам храма. Но, несмотря на благословение Света, всё же пришлось немного подождать, прежде чем меня допустили до молитвы.

Истинный алтарь Света, посвящённый Антаресу, представлял собой величественную скульптурную группу, словно высеченную из раскалённого солнечного мрамора. В центре, на постаменте из ослепительно белого камня, возвышалась фигура самого бога — мощного, идеализированного воина с чертами строгой, безжалостной красоты. Его лицо было обращено вперёд и чуть вверх, словно он смотрел сквозь века, сквозь жалобы смертных туда, где Справедливость оборачивается Светом. В его чертах не было ни сочувствия, ни гнева — только горделивое величие и несокрушимая решимость.

Антарес был обнажён до пояса, грудь пересекали тонкие солнечные нити — символы вечного сияния. В правой руке он держал длинный меч, острие которого словно расплавляло воздух, а левой отводил в сторону тяжёлую завесу, выточенную из полупрозрачного кварца — олицетворение Тьмы, сжигаемой его светом. У его ног лежали разбитые маски лицемерия, страха, самообмана — как напоминание, что перед Светом всё подлинное становится явным. По периметру постамента в изящных нишах были изображены сцены из мифов: Антарес, повергающий тварь Тьмы; Антарес, поднимающий павшего воина; Антарес, отвергающий мольбы королей, но прощающий падшую жрицу. Всё это обрамлял вырезанный в камне ореол солнечных лучей.

Это был алтарь, глядя на который, даже самому прожжённому эгоисту не пришло бы в голову просить здесь утешения или каких-либо мирских благ.

Не опускаясь на колени, я подошёл к алтарю и положил ладони на постамент. Простым смертным подобные вольности не позволяли, но я, как отмеченный Светом, имел на это право.

Поначалу, первые двадцать секунд, я не чувствовал ничего, кроме чуть холодящего кожу мрамора. Но стоило только подумать, что моя молитва в этот раз останется без ответа — всё изменилось. Широкий поток света окутал меня с головы до ног. Сначала это было приятно, словно греешься в тёплых лучах солнца. Но с каждой секундой температура светового потока росла, пока я не почувствовал жжение — хлопковая рубаха на плечах задымилась.

Боль, будто тело погружают в раскалённую печь, накатила жаркой волной. Я стиснул зубы и терпел. Где-то внутри знал: Антарес не собирается меня убивать. Но я также чувствовал — бог Света по какой-то причине мною недоволен. Этот жар был не наказанием за адамантитовое достижение с теневой окантовкой. Антарес был выше подобных мелочей. В окружающем меня сиянии, помимо боли, было нечто иное — очищение.

В какой-то момент я увидел себя со стороны. Как сгорает на моём поясе кошель, подаренный Человеком с Тысячью Лиц в подводной пещере. Как с моего правого предплечья исчезает странный, зеленоватый, ранее мной незамеченный узор. Как пропадает тёмное пятно в том месте, где моей шеи коснулся клинок Вейна. Как на моей голове возникает едва различимый, призрачный отпечаток то ли венка, то ли обруча, который долго сопротивляется воле Отголоска, но в итоге и он рассыпается пеплом и исчезает в Свете. А потом Свет проник глубже, пронзил меня, словно меч великана, и в невероятном, видимом только мне вихре закружился вокруг Ядра. Один особенно жаркий луч отделился от общего потока, прошёл по моим энергоканалам и вложил в меня знание о том, как использовать Ауру Света.

Едва я это осознал, как обжигающее сияние отступило, погасло, и я снова ощутил себя стоящим в центре главного Храма Антареса.

Как только это произошло, я почувствовал невероятный стыд. Стыд за собственную глупость и расслабленность. Я столько общался с довольно могущественными личностями, проявившими ко мне явный интерес, но даже не озаботился тем, чтобы провести ритуал Очищения. Непозволительная расслабленность и головотяпство. И Отголосок Антареса буквально ткнул меня в эту беспечность носом, удалив все метки, которые на меня «навесили». За что ему огромное спасибо.

— Благодарю, — произнёс я тихо, но совершенно искренне.

И в тот же момент понял, что в главном храмовом зале царит полнейшая тишина. Все смотрели только на меня. И надо признать — причины для этого были вполне объективными.

Во-первых, я дымился. Над моим телом поднимался лёгкий пар, а рубаха была прожжена в нескольких местах, к тому же правый рукав сгорел почти до плеча. Во-вторых, у моих ног лежал тонкий слой пепла, на котором удивительно отчётливо выделялись разбросанные монеты —