Отступник - Владимир Мирославович Пекальчук Страница 6

Вот и база. Автобус пролетает входные ворота, спускается по пандусу под землю и останавливается перед бронедверью, уже открытой для нас. Мы высаживаемся и вихрем мчимся в арсенал, развивая бешеную скорость: каждая секунда промедления дает врагу время освоиться в новом мире, собраться с силами, нарастить зверинец.

Лихорадочно напяливаем бронекостюмы, проверяем вынутые из пирамид штурмовые винтовки, автоматические дробовики и виброклинки.

Тут в нашей комнате появился уже полностью экипированный Ронни Шрайвер, мой бывший ученик, а теперь лидер второй команды.

— Эй, парни, — сказал он, — это правда, что Юджин в кутузке? Чужак побери, тупой вопрос, я и так вижу, что его нет… Конрад, у тебя есть план, как нам обойтись без него? Я ставлю свои следующие выходные, что лифты в здании работать не будут, а без них «джаггернауты» не уйдут выше первого этажа.

— Доннерветтер, — выругался я.

Да, я совсем упустил из виду, что Юджин среди нас — единственный, кто в «прошлой жизни» был инженером. Еще был толковый парень в третьей команде, но два месяца назад он погиб, а присланный на замену «спец» в технике не разбирается и вообще только-только из учебки, ненадежный и непроверенный, потому что я не обучал его лично.

И что теперь? Наша задача, и без того сложная, усложняется еще сильнее.

— Знаете, ребята, — сказал я, — а у меня нет плана. Похоже, без Юджина мы потеряем не несколько человек, как это могло бы быть, а хорошо, если не половину. Будет все намного хуже, чем в «Астарте».

— Дерьмово, — сказал Герхард, — и что нам теперь делать?

Я чуть помолчал, давая осколкам калейдоскопа в моей голове сложиться в четкое видение ситуации. Да, действительно… Ну а почему бы и нет? Вот он, шанс.

Шанс все изменить.

Ведь у меня на руках внезапно оказались если не все козыри, то самые веские из них.

— Я знаю, что буду делать я. — Мои слова, сказанные медленно и с расстановкой, буквально повисли в воздухе, повысив напряженность ситуации до предела. — Я просто не пойду на миссию. В знак протеста против того, что случилось с Юджином.

Повисла могильная тишина, все не то что затихли — замерли, пораженные моими словами.

— Это, Чужак возьми, как? — не выдержал Малкольм.

— Вот так. Я отказываюсь вылетать на зачистку.

— Проклятье, то есть, мы теперь вообще должны идти на зачистку без двоих? — воскликнул Маркус. — Я понимаю, что Юджин твой старый друг, но как же мы? Ты наш лидер — и бросаешь всех нас из-за него одного?!

— Я предлагаю вам всем присоединиться ко мне. Мы не обязаны погибать только потому, что какой-то ублюдок спровоцировал Юджина.

— Охренеть! — выдохнул Шрайвер. — То есть, вообще вся «первая» команда не пойдет? Мы с «третьей» сами не справимся вообще!

— Ронни, я предлагаю то же самое и вам всем. Проявите солидарность с Юджином и с нами и не летите.

— Конрад, а кто тогда будет останавливать прорыв?!!

— Как это кто? Военные. Спецназ. Охрана.

— Ты издеваешься?! Они не справятся тем более!!!

Я посмотрел ему в глаза:

— Вот именно, Ронни. Без нас они не справятся. Точнее, справятся, но ужасной ценой. Мы получили замечательный шанс наглядно показать это «нормальным». Лично с меня довольно. Я больше не хочу быть рабом. Меня больше не устраивает существующее положение вещей.

Тут я заметил, что в дверь заглядывают бойцы второй и третьей команд. Ну, все зрители в сборе, пора толкать речь.

— Итак, парни, описываю расклад: в дополнение к нашему обычному положению нас вынуждают идти на опасную миссию без очень важного члена нашей маленькой группы, и я гарантирую вам, что потери будут больше, чем в «Астарте». Я не собираюсь на это соглашаться. Настал переломный момент: если все мы проявим солидарность и откажемся выходить на зачистку — заставим и командование, и общественность с нами считаться.

— Это ничего не изменит, — возразил Карл Вогель, — только усилит всеобщую ненависть к нам. Нас сделают козлами отпущения за огромные жертвы.

Вогель для нас — относительно чужак. То есть, парень он неплохой и компетентный, но мы все — «первая», «вторая» и «третья» команды — вроде как семья. Почти все, кроме собственно Вогеля и того парня из учебки — мои бывшие ученики. Я сам, будучи одним из первых «спецов»-чистильщиков, натаскивал и тренировал их, все они в то или иное время состояли в моей команде и ходили в бой вместе со мной. Я знаю их, а они знают меня. А Вогель — он чужой. Его перевели к нам, в столичный мегаполис, с периферии.

— Ошибаешься, Карл. Да, нас будут обвинять — нас и так постоянно обвиняют в чем только можно. И я хочу это изменить. Один невыход на зачистку — и все поймут нашу важность. И тогда мы сможем повлиять на сложившееся положение. Добьемся восстановления наших человеческих прав.

— Вряд ли ты чего-то добьешься из самой глубокой шахты уранового рудника.

— Какого еще рудника? Туда отправляют нестабильных и опасных за совершенные преступления. А мы в порядке.

— Для нас сделают исключение — и отправят. Чтобы другим неповадно было.

Я расхохотался:

— Каким еще «другим»?!! Кроме нас, у министерства по особым ситуациям еще шесть команд по всей стране, которые, к слову, нам и в подметки не годятся. Нас нельзя заменить. И будь уверен, что эти шесть команд точно отзовут в столицу, чтобы справиться с прорывом в «Фолькеншутце». И эти команды обязательно понесут потери. Сослать нас в шахты — все равно, что отрубить себе обе руки перед лицом врага. Уже через пару часов всем станет ясно, что без нас будет хреново. Один невыход на зачистку — и им придется идти на уступки.

— Да, но то, что ты предлагаешь — натуральный мятеж. Нам этого не простят.

— Карл, что ты несешь? Какой мятеж? Мы же даже не военные! Это забастовка, только и всего. Почему врачам и учителям можно, а нам нельзя?

— Только это, Конрад, — сказал Герхард, — а как же люди? Куча народа умрет от нашей забастовки! Мы не можем поступить так бесчеловечно!

— Ты про тех, которые оказались между пораженными этажами? Порча доберется до них раньше нас, кого не смогут эвакуировать спасательные дирижабли — так и так покойники. На самом деле, мне тоже их жаль. Да, мне действительно жаль людей, пусть они и отняли у меня все права и низвели до рабского положения. Но я не собираюсь более за них сражаться. Они не дали мне