Убийца монстров - Сергей Шиленко Страница 58

— Твари! Я уже иду! Заплатите за всё! — пронеслось в голове, и я до боли сжал кулаки, мысленно проверяя готовность «Королевской Секиры» в «Пространственном кольце». Пришло время показать мохнатым ублюдкам, что бывает, когда они нападают не на тех.

Через десяток яростных, почти слепых «Шагов» мир вокруг меня резко распахнулся, словно лопнул тугой пузырь. Я оказался не просто на краю, а практически в самом центре довольно обширной круглой поляны, вытоптанной в глубоком снегу тысячами лап. Холодный колючий ветер, что так яростно хлестал меня в лесу, здесь, в этом относительно замкнутом со всех сторон деревьями пространстве, немного стих, но всепроникающий мороз всё равно пробирал до самых костей, несмотря на броню и внутренний разогрев от «Магического сердца». Воздух казался тяжёлым, густым, почти осязаемым, пахнущим хвоей, промёрзшей землёй и… кровью. Реками крови. Не только уже застывшей, чёрной кровью ранее убитых, но и чём-то свежим, ещё тёплым, с отчётливым металлическим привкусом. Но кроме этого несло странным, едким, тошнотворным запахом, который моё «Чувство маны» недвусмысленно определяло как концентрированную осквернённую тёмную энергию. Этот запах буквально царапал горло изнутри, вызывая острый, почти физический дискомфорт и рвотные позывы.

Картина, представшая перед моими глазами, казалась не просто жуткой, а омерзительной до тошноты, до скрежета зубов, до желания выть от бессильной ярости. В самом центре поляны, в нескольких метрах над землёй, словно подвешенная на каких-то невидимых нитях, парила огромная, размером с хороший валун, пульсирующая тусклым, багрово-алым светом сфера. Гигантский отвратительный сгусток живой крови, трепещущий и подрагивающий, словно огромное больное сердце, источающий волны физически ощутимого жара и незримые, но мощные потоки тёмной магической силы. Кровавая сфера. От неё, словно вены, расходились по земле и тянулись к окружающим деревьям тонкие, едва видимые простому глазу, но ярко светящиеся для «Истинного взора» тёмные энергетические нити.

Вокруг этой мерзкой пульсирующей штуковины, выстроившись в замысловатый многослойный круг, стояла по меньшей мере дюжина морозных обезьян. Но не те мелкие, суетливые твари F-ранга, с которыми мы уже имели дело в деревне и в лесу. Нет. А те самые Орангутанги Е-ранга, которых моё Восприятие идентифицировало как жрецов. Массивные сутулые фигуры, покрытые густой тёмно-серой или бурой, свалявшейся клочьями, шерстью, резко контрастирующей с ослепительно-белым снегом. Мерзкие, почти безволосые плоские морды, а маленькие, глубоко посаженные, но горящие нездоровым красным огнём, глазки, полные фанатичной злобы и жестокости, неотрывно пялились на кровавую сферу. В своих длинных когтистых передних лапах они сжимали ритуальные кинжалы, сделанные из почерневших костей и инкрустированные чем-то, что «Истинный взор» без труда определил как множество слоёв засохшей крови.

Они не просто стояли, а все одновременно ритмично двигались, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, и что-то скандировали на своём отвратительном языке. Гортанные, хриплые, булькающие звуки, больше похожие на звериное рычание, визг и утробное урчание, сливались в монотонный, гипнотически-давящий на психику хор. Этот звук не просто воспринимался ушами, он, казалось, проникал прямо в мозг, резонируя где-то глубоко внутри, вызывая иррациональное ощущение леденящего холода и липкого, первобытного страха. От этого омерзительного пения по коже бежали мурашки размером с горошину, а моё «Чувство опасности», и без того работающее на пределе, взвыло раненым зверем, требуя немедленно исчезнуть, спрятаться, убежать как можно дальше от проклятого места.

У их ног, на утоптанном уже не белом, а сплошь тёмно-красном, почти чёрном от пропитавшей его крови снегу лежали тела. Много тел. Не обезьян. Людей. Десятки тел. Местных жителей, тех самых, кого утащили из деревни. Мужчины, женщины, старики… и дети. Мёртвые, окровавленные, страшно изувеченные. Их лица, какие удалось разглядеть, застыли в невыразимых гримасах предсмертного ужаса и нечеловеческой боли, одежда разорвана в клочья, тела вспороты, конечности вывернуты под неестественными углами… И это явно не результат обычного боя. Это ритуальное убийство. Хладнокровное методичное жертвоприношение.

Мой взгляд с трудом оторвался от кошмарного зрелища и зацепился за одного из жрецов-орангутангов, самого крупного, стоявшего ближе всех к центру кровавого круга. На его отвратительной голове красовался какой-то странный, ужасающий головной убор, собранный, как я понял, из человеческих челюстей, фалангов пальцев и зубов. В одной своей когтистой лапе он держал дымящийся ритуальный кинжал, а в другой ещё одно тело. Молодая женщина, ещё живая. Или, вернее, пока ещё не мёртвая. Её полубезумные от невыразимого ужаса глаза широко распахнулись, рот раскрылся в беззвучном крике, а тело мелко дрожало. Она не двигалась, висела в руках жреца покорно, словно парализованная либо ужасом, либо какой-то связывающей магией.

Прямо на моих глазах жрец, этот мерзкий волосатый ублюдок, резким, отточенным движением, сопровождаемым отвратительным чавкающим звуком, вспорол ей грудь от солнечного сплетения до самого низа живота. Фонтан свежей, алой, ещё тёплой крови хлынул из разорванного тела, обильно орошая бурый снег и когтистые лапы жреца. И тут же, словно по невидимому приказу, эта алая, дымящаяся на морозе струя, ещё живая, ещё несущая частичку души, против всех законов физики потянулась вверх, к пульсирующей сфере. Кровь не просто поднималась отдельными каплями, она текла вверх ручьём, впитываясь в алую желеобразную массу и заставляя её пульсировать ещё быстрее, ещё яростнее, ещё ярче.

Сфера жадно, с каким-то утробным звуком, поглощала свежую жизненную силу, наливаясь мощью и разрастаясь в размерах. Тело женщины, из которого только что за считанные секунды выкачали всю жизнь, безвольно обмякло и с глухим стуком упало к ногам жреца, добавляя ещё один жуткий экспонат к чудовищной коллекции человеческих тел.

Кровавый ритуал, как я и предполагал, прочитав об этом в той самой книге от жрецов гноллов. Они использовали мирных людей, местных жителей, которых утащили из деревни, как живые батарейки, как топливо, как средство для подпитки своей мерзкой, кровожадной магии, для усиления своих жрецов или, что гораздо вероятнее, для подпитки или даже призыва своего так называемого Первопредка. Вот куда утащили всех пленных. Вот что случилось с теми несчастными, кто не успел сбежать или достаточно хорошо спрятаться.

«Чувство опасности», до этого просто воющее и бьющееся в истерике, теперь, казалось, перешло на какой-то не слышимый ухом ультразвук, буквально разрывая мой мозг изнутри, требуя немедленно убраться отсюда. Спрятаться. Исчезнуть. Мой разум, разогнанный до предела навыком «Ускоренное мышление», лихорадочно просчитывал варианты: тактическое отступление, попытка вызова подкрепления (которого, по сути, и не было), детальный анализ сил противника и их уязвимостей. Но я не мог, просто физически не мог заставить себя