Рысюхин и пятнадцать бочек джина - Котус Страница 52

Поручик подумал немного, потом подошёл к стопке учебников, методичек и академического вида книг на одном из столов и начал перебирать, откладывая часть из них на соседний стол. Закончив, обратился ко мне:

— Вот, это материалы за первый курс, за вычетом вам ненужного. После освоения материала проведём опрос, своего рода единый экзамен, и при достаточном усвоении материалов перейдём ко второму курсу.

— Учебники и пособия — это хорошо, но мало. Если возникнут вопросы по прочитанному, или понадобится дополнительная информация?

— Обращайтесь ко мне, если буду на месте, или к любому другому преподавателю, который будет присутствовать в этом кабинете.

Ездить с каждым вопросом в Минск? Та ещё идея, с другой стороны, как я уже убедился, по телефону и даже по мобилету не всегда и не всё можно обсудить. Порой нарисованная карандашом на бумажке за десять минут схема с пояснениями в процессе даёт больше полезного, чем два часа разговоров по телефону. Значит, буду вопросы копить и раз в неделю наведываться. Можно, кстати, совместить с визитами в лабораторию, которые при этом станут более упорядоченными, а то меня уже что в Минск, что в Могилёв вызывают только на сложные случаи, которые делать самим или слишком долго, или вовсе невозможно с требуемой точностью. Ну, и по принципу «если уж всё равно приехал» навешивают дополнительно всё то, что мне просто намного легче сделать, чем им.

— Господин поручик, кто может помочь мне упаковать литературу?

— Простите⁈ В каком смысле — упаковать⁈

— Чтобы донести до автомобиля. Просто стопками — неудобно.

— Кхм. Извините, господин Рысюхин, но выносить книги со штампом о конфиденциальности, а он есть на всех, уж поверьте, с территории учебного корпуса академии запрещено.

Не понял. Что за фигня такая получается⁈ Так примерно и спросил, только помягче.

— То есть, нужно постоянно ездить за шестьдесят вёрст, чтобы почитать учебник⁈

— Ну, можно снять комнату…

— Извините, но чем тогда это будет отличаться от обычной очной учёбы⁈ Тем, что жить не в казарме⁈ Извините, но это, мягко говоря, совсем не то, что мне нужно и что мне было обещано!

— Ничем не могу помочь. Мне поручено оказать помощь в подборе материалов и их изучении, но не в моих правах разрешить вынос литературы.

Ерунда какая-то. Нет, конечно, Прокречетову я позвоню, обязательно! Потому что иначе, как попыткой продать кошку за кролика я это назвать не могу, и спускать такое без реакции недопустимо. Загнать всё с помощью деда в память, как когда-то Устав? Я посмотрел на заваленный книгами стол. Вспоминая то, какой боли стоило заучить, точнее — скопировать в память для последующего чтения и изучения, сотню с небольшим хвостиком страниц Дисциплинарного устава, который по формату вдвое меньше любого из учебников, тут материалов на три-четыре месяца непрерывных страданий. Надо решать вопрос как-то иначе.

— Скажите, а конспекты ваши курсанты ведут?

— Разумеется!

— А где можно найти наиболее полные конспекты первокурсников?

— Все конспекты хранятся в сейфе на профилирующей кафедре до момента выпуска, потом уничтожаются по акту.

— В смысле — хранятся в сейфе⁈ Разве они не находятся на руках у курсантов⁈

— Нет, конечно! Конспекты тоже являются конфиденциальными материалами и не подлежат выносу.

Тогда какой смысл их писать, хотел спросить я, и спросил, но не вслух.

«Считается, что это улучшает запоминание: делая выписку студент прочитает текст несколько раз, причём медленно, плюс обдумает текст, чтобы выбрать из него самое главное, плюс механическая память, всякое такое. Ну, и при подготовке к экзаменам проще взять в сейфе один конспект, чем два-три учебника».

«Ну, как-то так, наверное. Но всё равно — фигня какая-то».

— И что, нет никакого способа легально вынести учебники для работы с ними у себя в домашнем кабинете⁈

— У вас есть дома свой кабинет? Простите, всегда хотел иметь такой. Но, нет — курсантам это запрещено.

— Кабинет мне просто необходим, чтобы вести дела рода, и по долгу службы. Но если вспомнить, что я НЕ курсант? Как вообще можно получить соответствующий допуск?

— Вообще? Ну, адъюнкт кафедры или старший преподаватель может брать материалы на дом…

— А НЕ из персонала академии? Неужели всё секретнее, чем даже в ГАУ?

— Если так смотреть, и взять армию в целом… Штаб-офицеры могут оформить допуск, я полагаю.

— Имеющие такое звание или же чин? Например, гвардии капитан, это седьмой класс, соответствует подполковнику?

— Хмм… Если он ещё и командир подразделения — да. Например, для подготовки материалов к повышению квалификации подчинённых или к проверке их знаний. Но, если у вас есть такой знакомый, ему сначала нужно будет получить доступ в академию.

— Отлично! — ну, а что, доступ у меня есть, и отдельная часть в подчинении тоже, в виде родовой гвардии. — А для флигель-адъютанта, например?

— Шутите? Там допуск по высшей форме, его Государь Император лично выдаёт, в рамках назначения!

— Отлично! Тогда пока давайте пока отложим это всё в сторонку, далеко не убирайте, я в следующий приезд заберу.

Поручик усмехнулся.

— И когда же состоится этот «следующий раз»?

— Давайте посмотрим. Сегодня я не успею, завтра и послезавтра весь день расписан… В четверг у меня есть дела в Минске, заодно и к вам заеду.

— Будем ждать! — скепсиса и иронии в голосе было ровно столько, чтобы заметить, но недостаточно, чтобы обидеться. Ничего-ничего, приеду в мундире — разговор будет другим.

В фургоне сразу, пока не забыл, позвонил секретарю Государя с вопросами и претензиями. Тот ожидаемо удивился:

— Да уж, по дороге много информации потерялось. Но по мундиру же всё понятно должно быть?

— Не хотелось объяснять, зачем человеку с моим званием учебники для будущего поручика. Ну, и постоянную отдачу чести не люблю, вспоминать все эти уставные варианты[1], кто, кому, как…

Да, звучит не очень убедительно — но там на самом деле вопросам чинопочитания и отдания чести чуть ли не три десятка страниц посвящено! Разве что при встрече в бане и сидя на унитазе особый вариант не предусмотрен. Пока всё вспомнишь, пока нужный вариант с учётом всех условий выберешь — уже поздно будет что-то делать. В завершение разговора Семён Аркадьевич, в