Страж Ордена 2 - Никита Васильевич Семин Страница 40

«Сосуд… — подумал я. — Как точно он себя описал, даже не подозревая об этом. Пустой, красивый глиняный горшок, до краев наполненный чужой, холодной волей. Если это и маска, то она безупречна. Он сам в нее верит».

— Однако же, отче, — Александр подался вперед, и в его голосе прозвучали стальные нотки, — дела ваши сеют не только благодать, но и смуту. Святейший Синод обеспокоен. Говорят, вы хулите церковные обряды, называя их пустой формой.

— Я хулю не веру, а фарисейство, — ответил Иоанн, и глаза его на миг сверкнули. — Я говорю лишь о том, что живая вера в сердце важнее мертвой буквы в книге. Разве может Свету быть угодно, чтобы пастыри утопали в роскоши, когда их паства умирает от голода и хворей? Я призываю не к расколу, Государь, а к очищению. К возвращению к истинной, деятельной вере апостольских времен.

«Хлестко, — отметил я. — Бьет по самым больным точкам — по сребролюбию и лицемерию. Идеальная риторика для простого народа. И очень, очень опасная для власти».

Александр молчал, задумчиво вертя в пальцах перо. Он не спорил. Он оценивал. Оценивал силу, ум и опасность этого человека. В его словах не было ни тени фанатизма, ни намека на гордыню. Лишь спокойная, несокрушимая убежденность в своей правоте.

И, пока они беседовали. Не обращая на меня никакого внимания, я решился просканировать его. И то, что я видел, заставило кровь застыть в жилах.

Его аура была… пустой. Это был не человек. Это была идеально выделанная оболочка, пустой сосуд. Но внутри этого сосуда, в самой его сердцевине, горел холодный, чужой, нечеловеческий огонь. Белое, мертвенное пламя, которое я узнал бы из тысячи. Я уже чувствовал его однажды — в тот миг, на геомагнитной станции, у проклятого портала на Урале, когда моя душа соприкоснулась с волей Лорда Света. Это была его сила. Частица его воли, живущая в этом человеке.

Я смотрел на смиренного проповедника и видел перед собой идеальное оружие Лордов. Марионетку, которая даже не подозревала, что она — марионетка.

Наконец, Император, казалось, удовлетворив свое любопытство, как бы невзначай кивнул в мою сторону.

— Кстати, отче. Позвольте представить вам еще одного человека, отмеченного… необычным даром. Инженер Михаил Молниев. Знаком ли он вам?

Впервые за все это время отец Иоанн обратил на меня свой внимательный, ясный взор. Он смотрел на меня, как на незнакомца. В его глазах не было ни тени узнавания.

— Нет, Ваше Величество, — ответил он спокойно. — Впервые вижу этого господина.

Он уже собирался отвернуться, снова сосредоточив все свое внимание на Императоре. Но в этот самый момент холодное пламя внутри него, частица воли Лорда Света, что-то почувствовало. Оно потянулось невидимым щупом через пространство комнаты. И наткнулось. Наткнулось на что-то знакомое — на другую метку: крошечную, почти истлевшую за эти годы, но все еще живую! Метку, которую тот же Лорд оставил на моей душе в момент моего прыжка во времени. Метку, о которой я и сам доселе не подозревал!

Он понял, что я — враг. Я увидел, как глаза отца Иоанна расширяются. Спокойная ясность в них сменилась сперва недоумением, а затем — абсолютным, неподдельным ужасом. Его лицо исказилось. Он отшатнулся от меня, как от чумного, выставив вперед руку с крестом.

А затем в моей голове, и только в моей, раздался беззвучный, ледяной, полный высокомерного изумления голос. Голос, который я надеялся никогда больше не услышать.

Так вот ты где, муравей… Мы снова увиделись.

Иоанн рухнул на колени перед Императором, указывая на меня дрожащей рукой. Его лицо пылало праведным гневом и священным ужасом.

— Государь! — закричал он, и голос его зазвенел, как набат. — Свет только что открыл мне! Этот человек… он несет в себе тень! Древнюю, враждебную тень, что жаждет поглотить этот мир! Я вижу ее! Он — зло в чистом виде! Он — слуга Антихриста!

Я стоял, парализованный. Не его обвинениями. А ледяным прикосновением клейма на моей душе, о котором я только что узнал. Я думал, что я — охотник. А оказалось, что все это время я был просто меченым зверем, которого рано или поздно найдет его хозяин.

В зале повисла мертвая тишина. Я, оглушенный и впервые за долгое время по-настоящему напуганный. Иоанн, сотрясающийся в пророческом экстазе. И Император, который медленно переводил взгляд с меня на него и обратно. И я видел, как в его глазах загорается страшная, холодная уверенность. Теория его брата только что получила самое жуткое и наглядное подтверждение.

Тишину, густую и тяжелую, как погребальный саван, разорвал спокойный, почти безразличный голос Государя.

— Благодарю вас, отче, — сказал он, глядя не на Иоанна, а на меня. — Ваше прозрение было весьма… поучительным. Граф, проводите отца Иоанна. Ему следует отдохнуть и собраться с мыслями.

Шувалов, чье лицо было непроницаемой маской, но в глазах плескался шок, шагнул вперед и, мягко взяв все еще дрожащего пророка под руку, почти вывел его из кабинета.

Я остался один. Под взглядом Императора.

Он молчал долго — целую вечность — и смотрел на меня. Наверно, именно так энтомолог рассматривает редкий, смертельно ядовитый образец, впервые попавший ему под микроскоп. Красные пятна на его бледной коже проступили ярче.

— Итак, — произнес он, наконец, и голос его был тих, как шелест осенних листьев. — Теория моего брата оказалась не просто верна. Она оказалась даже слишком реалистичной.

— Простите? Какая теория? — переспросил Шувалов, тревожно взглянув на Великого Князя.

— Мы предполагаем — пояснил Николай Павлович, —, что вы — эмиссары враждующих сил. И то, что я вижу. вполне подтверждает этот вывод. Занятно…

Я молчал. Что я мог сказать? Что я не пес? Что у меня нет хозяина? После того, как голос Лорда Света прозвучал в моей собственной голове, любые заверения были бессмысленны.

— Вы поставили меня в чрезвычайно трудное положение, инженер, — продолжил Император, вертя в руках свой лорнет. — С одной стороны — пророк, за которым идут тысячи. Который только что объявил вас исчадием ада. С другой — вы: человек с темным прошлым, непонятной силой и, как выясняется, с клеймом на душе от неведомой мне сущности. И вы оба мне нужны. И