Четвертое уравнение - Александр Леонидович Пономарёв Страница 29

торопливо накарябанное черным маркером послание, подошел к порталу и шагнул в него с закрытыми глазами. Он ожидал каких-то особых ощущений. Что-нибудь вроде пощипывания кожи и стоящих дыбом волос, сухости в горле или неприятного металлического привкуса во рту, но ничего такого не было. Он словно прошел сквозь открытую дверь из одной комнаты в другую и оказался в просторном помещении с мигающими разноцветными лампочками научными приборами и гудящей, как самолетная турбина, установкой в углу.

Окна в помещении закрывали вертикальные жалюзи. По чьему-то недосмотру на одном из окон ламели персикового цвета оказались не до конца повернуты вокруг своей оси. В просветах между тканевыми полосками виднелось вечернее небо с хлопьями подкрашенных багрянцем заката облаков. На горизонте сиял разноцветной подсветкой крохотный шпиль Останкинской башни. Выше окна, почти под самым потолком, висело электронное табло. На нем попеременно отражались время и текущая дата. Андрей поднял взгляд на узкий экран и с удивлением отметил, что здесь, в Москве настоящего, минуло чуть больше тридцати минут, тогда как в Припяти прошлого он провел почти шесть часов.

От созерцания электронных часов и размышлений о парадоксах путешествий во времени Андрея отвлек знакомый голос:

– Ну слава богу, а то я, признаться, волновался. Теперь я понимаю, что чувствовал Сергей Палыч, отправляя Юру в космос, и как он радовался, когда все закончилось благополучно.

Андрей повернулся к отчиму. Тот ковылял к нему с выражением неподдельного счастья на лице и раскрытыми для объятий руками. Через пару мгновений Владимир Александрович обхватил пасынка за плечи и порывисто прижал к себе.

– С успешным возвращением, Андрюша! Все-таки первое перемещение в темпоральном поле против упорядоченного потока темперов.

– Погоди, что значит первое? – Андрей высвободился из крепких объятий. – Ты меня как подопытного кролика использовал, что ли?

Улыбка исчезла с лица Владимира Александровича. Еще недавно радостно сияющие глаза потускнели. Уголки губ изогнулись книзу.

– Нет… не совсем… ты не так меня понял… – растерянно забормотал он.

– Как я могу тебя понять, если ты толком ничего не говоришь?! Отправил меня хрен знает куда без моего согласия, а сейчас мямлишь что-то невнятное, мнешься, как гимназистка на первом свидании. Тебе самому-то не противно?!

Андрей говорил резко, отрывисто, почти кричал. Он вспомнил, как в Припяти костерил отчима на чем свет стоит, и теперь бил его словами наотмашь.

Игорь стоял перед пультом управления темпоральной установкой с планшетом в руках и тыкал пальцем в экран, снимая показания с приборов после завершения эксперимента. Он повернулся к Андрею вполоборота, с плохо скрытым недовольством посмотрел на него сквозь бликующие стекла очков и вернулся к прерванному занятию.

Михаил сидел за компьютерным столом в дальнем углу просторного помещения и, глядя в монитор, скользил кончиками пальцев по кнопкам сенсорной клавиатуры. Руслан стоял перед раскрытыми дверцами металлического шкафа и что-то делал в его электронных внутренностях. Оба лаборанта тоже одарили Андрея взглядами: первый с удивлением, второй с интересом и косой ухмылкой на конопатом лице.

Рекс уловил сердитые нотки в голосе Андрея, лег на пол клетки и прижал уши к голове.

Владимир Александрович не видел реакции лаборантов и собаки, поскольку стоял к ним спиной. То ли он что-то почувствовал, то ли ему стало стыдно за неподобающее поведение Андрея, но он сказал тихим голосом:

– Успокойся, ты ведешь себя как капризный ребенок.

Андрей глубоко задышал, широко раздувая ноздри и сыпля молниями из глаз. Губы сжались в тонкую линию, подбородок окаменел. Обидные слова так и норовили сорваться с языка, но он сдержался и опустил глаза. С минуту изучал пол под ногами, а когда снова посмотрел на отчима, глаза лучились спокойствием, и только неровные красные пятна на щеках указывали на недавно пережитый им приступ гнева.

– Ладно, прости, я и впрямь что-то погорячился. Нельзя так при посторонних. Но и ты меня пойми: я вернулся из путешествия в прошлое и тут узнаю, что это, оказывается, эксперимент, да еще и первый в своем роде. Конечно, тут никаких нервов не хватит.

– Ты прав, я должен был тебя ввести в курс дела, но ты не хотел меня слушать.

– Опять я во всем виноват, да? – горько усмехнулся Андрей.

– Нет-нет, что ты, это целиком и полностью моя вина, – поспешно замотал головой Владимир Александрович. – Мне надо было проявить настойчивость, раскрыть тебе весь замысел в деталях и только потом отправлять в прошлое. Вместо этого я позволил тебе уехать домой и начал эксперимент втайне от тебя.

Андрей вдруг звонко хлопнул себя по лбу:

– Ох, черт, совсем забыл! За мной же гаишники гнались. Машина как будто ожила, неслась с огромной скоростью и не реагировала на мои действия. – Он замер, словно его озарила внезапная мысль, и нацелил указательный палец на отчима: – Твоих рук дело?

Владимир Александрович не ответил. Лишь медленно прикрыл шторами век глаза и снова посмотрел на Андрея.

– Что с моей машиной? Только не говори, что она разбилась.

– С ней все в порядке. Она внизу под надежной охраной. Ты в любой момент можешь уехать домой, если захочешь. Обещаю больше ничего без твоего ведома не делать.

– Ну хоть какой-то прогресс, – выдохнул Андрей и снова спохватился: – А гаишники? Они наверняка штраф мне впаяют за превышение скорости. И хорошо, если дело только им ограничится. Как бы прав не лишили.

– Насчет этого не беспокойся. С их стороны к тебе не будет никаких претензий. Даю слово.

– А может, ты дашь еще одно слово?

– Какое?

– Рассказать, наконец, правду о том, что произошло с моим отцом.

Владимир Александрович кивнул и повернулся к лаборантам лицом:

– На сегодня все. Спасибо за работу.

Помощники словно этого и ждали. Они разом побросали дела, попрощались с профессором и покинули лабораторию.

Владимир Александрович посмотрел на Андрея:

– Ты что-то планировал на вечер? Нет? Ну и хорошо. Проведем его дома, как раньше.

– Как раньше уже не будет. Мамы-то нет.

Андрей пожалел, что вовремя не прикусил язык. Владимир Александрович весь как-то по-старчески сгорбился, зашмыгал носом и часто заморгал. В уголках глаз сверкнули слезинки.

– Прости, я не хотел.

– Тебе не за что извиняться. Это я запустил цепь событий, из-за которых твоя мама так рано умерла. Ты иди пока. Я оставлю на ночь Рексу еду и воду, включу сигнализацию и тебя догоню.

В лифте Владимир Александрович поинтересовался:

– У тебя телефон с собой?

– Да. А что?

– Вызови такси.

– Зачем? Ты же сказал, моя машина в порядке. – Андрей прищурил глаза: – Или ты меня обманул?

– Я сказал правду. Выйдем на улицу, сам убедишься.

– Тогда для чего такси, если машина