Последний Паладин. Том 13 - Роман Саваровский Страница 27

Благо, что атаки были не массовыми, а точечными, а то зацепило бы всех. Но мне от этого было не сильно легче. В нечастые моменты, когда мне удавалось подобраться к монаху близко, тот брал «воду» в моем организме под контроль. Парализовывать не парализовывал, но немного меня замедлять и бесить умудрялся, да.

Так мы и скакали. Я сближался. Он убегал. Швырял в меня всякое, а когда я сближался, устраивал бабах и снова убегал.

Это слегка раздражало.

А еще боевой монах называется.

Может, я бы и разобрался с ним побыстрее, но блин. Даже на этот темп я тратил все резервы, что есть. Мне ведь мало того, что надо было подпитывать Кота и Клювика под завязку, так еще и дверь в Храм надо удерживать, а то все это время туда ломятся настырные каменные твари.

Да, поддержание Тьмы требовало огромного количества энергии, но, если всю эту каменную армию пустить внутрь, тут же совсем места не останется. А тут и так не то, чтобы просторно.

Несмотря на то, что лысый ублюдок постоянно от меня бегает, атаки его слабыми не назовешь. Я пропустил всего две и половину заряда перстня Мордина срезало как ни бывало. И дело было не столько в энергии «Видящих», сколько в витающей внутри пентаграммы силы «Звезданутых», которая монаха дополнительно усиливала.

Все-таки я немного ошибся. В свой прошлый визит сюда, я посчитал, что идентифицирующий себя как Храм покойный Старейшина Дома Идэ тут главный босс качалки. На это ведь все указывало. Статус, сила, энергетические нити. Да даже воспоминания! Старейшина считал себя главным, подключил весь город к своей энергетической структуре и собирался за счет других жить и править вечно в этом Храме, но оказалось, что Храм принадлежал не ему.

Вернее, не только ему. Именно поэтому Храм не разрушился окончательно, а его упавшие в озеро обломки восстановились в виде этой комнаты.

Я пока не мог понять, кому именно сейчас подчиняются остатки Храма, но чье-то незримое присутствие я чувствовал с того самого момента, как переступил порог этого места. И это ощущение тоже отвлекало.

А ведь мой противник был не из простых. Одна ошибка и ты ошибся. Ошибся с таким врагом, читай умер.

И в этом плане я монаху сейчас даже немного завидовал. Это у меня тут куча мыслей, забот, отвлекающих факторов. А он мог думать только о поединке. Видел меня и пытался убить всеми силами. Все. Именно так, как я в старые добрые времена, когда был простым Паладином.

Как же тогда было просто. Видишь врага, убиваешь врага. Отдаешься битве, ни о чем не думаешь и сражаешься.

Эх.

Неужели это и называется взрослой жизнью?

Старик Акс мог бы и предупредить между своими бесконечными ворчаниями.

С этими мыслями мне в очередной раз удалось сблизиться с шустрым монахом и направить ему «Коготь Пустоты» в область шеи. Да, эти твари уже давно не являлись людьми, но кое-что человеческое в них оставалось. Например, инстинкт самосохранения.

На одно короткое мгновение монах сбился, инстинктивно опустив руку чуть ниже, чтобы прикрыть шею, на которой еще красовался свежий шрам от моего прошлого попадания. И это мгновение я и использовал, чтобы воткнуть «Коготь Пустоты» ему в грудь.

Послышался хруст ребер, после чего культист уже привычным для себя маршрутом переместился шагом Ветра на безопасную дистанцию, оставив после себя лишь лужицу крови.

Я же посмотрел на кончик клинка и вздохнул.

Засранец даже прямое ранение в сердце смог залечить. Это уже как-то нечестно получается. Он хоть больше и не человек, но ведь и не нежить! Какого хрена он не дохнет без башки и с дыркой в сердце?

Похоже, придется менять тактику.

С этими мыслями я повернул голову глянуть, как там справляются остальные.

Кот все-таки превратил трехметрового дворецкого в когтеточку и лишил половины рук. Следующим мой взгляд упал на Клювика, который с шутками и прибаутками пикировал на своего монаха аки ястреб и осыпал того угрозами и дистанционными техниками, которые съедали добрую треть всех моих энергетических запасов.

А я-то думал почему не поспеваю за долбаным шагом Ветра.

Скальп сорву, урою падлу,

Череп расшибу кувалдой,

Будешь знать с дырой в башке,

Как сгг-г-г-гореть на милость, Тьме!!!

Донеслось сбоку, как только я отвел взгляд. Понятия не имею, где Клювик возьмет инструмент для воплощения угрозы, но ладно, пусть развлекается.

Последним я увидел Тадао.

Весь обгорелый, с обломками яри в двух руках, хромающий и с рассеченным глазом, мужик самоотверженно бился и даже не думал просить о помощи.

Взмах, и водная стена принимает на себя очередную огненную атаку культиста. Причем водную завесу Тадао создал и мгновенно отодвинул от себя, чтобы тело не контактировало с водой. Умно, ведь по воде тут же побежали голубые искры молнии, с шипением отправляющие водную завесу в небытие.

Энергетическая вспышка была такой силы, что прожгло дыры в поле и потолке Храма, но самого Тадао не задело. Однако, потратив время на то, чтобы сдвинуть водную стену, Тадао чисто физически не успел среагировать вовремя, и в него дугой влетело два гигантских огненных шара.

Один шар Тадао погасил открытой ладонью, напитав ее на максимум защитной техникой. Но вот вторая сторона осталась без защиты, и стихийный огонь с шипением прожег боевой доспех, и в воздухе запахло горелой плотью.

Сам же Тадао болезненно поморщился и припал на колено.

И как только я уже подумал вмешаться, восточник смог меня удивить. Тадао нарочно пропустил удар именно в рабочую руку, где был зажат яри. Я посчитал, что это его ошибка и он не рассчитал, но нет, наоборот. Приняв удар ей, Тадао на миг усыпил бдительность монаха и мгновенно восстановил ранение заготовленной целебной техникой.

Восстановил максимально быстро и ровно настолько, чтобы суметь пошевелить рукой и, подпустив не ожидавшего такого подвоха культиста близко, Тадао вонзил ему сверкающий синевой яри прямо в подбородок.

Артефактное родовое оружие с хрустом вошло в челюсть монаха и вышло через глаз, сорвав с лица культиста все повязки. Тадао обрадовался и в его усталом взгляде появилось облегчение. И вот это уже было его фатальной ошибкой.

Пришлось вмешаться и топнуть ногой. Стена Тьмы взмыла вверх перед ошалевшим Тадао и приняла удар все еще живого монаха. И