По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов Страница 22

– Ну? – рычу я на них.

Мнутся. В драку тоже не бросаются. Почему? Единственный способ освободить Кочарыша – убить меня. Чего ждёте? Окончания процедуры. Вот, закончил, даже убрал всё.

– Ну? – повторяю я.

Кочарыш преклоняет колено.

– Что прикажешь, хозяин? – спрашивает он.

– Беги в сторону Столицы, пока не устанешь. – Отмахнулся я от него. – А как устанешь, ещё беги. Как не сможешь бежать – ползи. Как умирать будешь от усталости, разворачивайся и беги обратно.

Кочарыш встал. Мнётся.

– А людям моим? – спрашивает.

– Что людям твоим? – удивляюсь я.

– Им что прикажешь? – разъясняет Кочарыш.

– Ничего не прикажу. Ты моя вещь. А они мне не нужны. Гуляйте! Да, ты, вещь, сначала сходи к тому мастеру, что для меня делает упряжь на моего коня, и поторопи его. Надоело мне ждать. А потом побежишь. Понятно? А вам что не понятно? Все вон!

Разбегаются. А так как мне полегчало, то лезу прямо по стене наверх, туда, к лунам и свежему воздуху. Не люблю средневековье. Оно вонючее.

Глава 4

Сидя на крыше, я и встречаю рассвет. Красиво! Ради этого стоит жить.

Смотрю, как просыпается город, как начинается деловая муравьиная суета горожан. Запахло хлебом. Странно, вкусовые ощущения мне опарыш вернул, но чувства голода я всё так же не испытываю. Даже вкусный запах булочек не вызывает ни аппетита, ни желания, ни слюноотделения.

С крыши спускаюсь только тогда, когда мастер с подмастерьями, которым я заказал сбрую на Харлея, злые и невыспавшиеся, приносят мой заказ. Вывожу Харлея, креплю на него сбрую. Хвалю мастера. Расплачиваюсь и желаю ему здоровья и побольше заказов. Мастер буркнул благодарность, пнул своего подмастерья от избытка чувств и пошёл восвояси.

В это время прибегает запыхавшийся Кочарыш. Тут же отовсюду, как капли пота в бане, выступают его братки.

– Светлые! – выдавливает из себя Кочарыш, тяжело дыша, упираясь в колени руками, сложившись пополам, – Со стороны…

И машет в сторону Столицы.

– Много? – спрашиваю его.

Кивает, не в силах ничего больше сказать. Трактирщик, что стоял в дверях заведения, старательно натирая полотенцем кружку, развернулся, крикнул в зал:

– Чистильщики! Подъём! Все прочь! Живее, Тёмные отродья! Мне из-за вас не хочется на костре погреться! Вставай, рвань! Выметайтесь в свои тёмные земли!

Вот кто молодец! И нашим, и вашим! Нос, что флаг, всегда по ветру. Вчера был услужлив с Тёмными и прочими тёмными личностями, выдоив их кошели, а сегодня уже ярый приверженец Света.

Харлей запряжён, а так как багажа у меня и не было никогда (не считая мешков с доспехом), то я запрыгиваю на коня и поворачиваю к югу. Кочарыш, болезненно сморщившись, похромал следом. Братва как испарилась.

В южные ворота выезжаю первым. Харлей идёт шагом. Не из жалости к двуногой говорящей вещи. Мне бояться нечего. От Светлых я отбрешусь. По мне же теперь совсем не видно, что я их клиент. Первое, что я сделал, вывалившись из опарыша, накинул на себя прозрачность. Именно поэтому слабый, но умелый маг Чижик Камышовый и не увидел во мне мага. И Рык Сумерек, что Мастер Тьмы, не увидел. И Светлые не увидят. А бродячий воин весьма банальное явление для Мира. За что меня сжигать?

– Плохо бегаешь, – выговариваю я Кочарышу.

Он пожимает плечами. Но глаза горят. Он не без основания горд собой, мужик в хорошей физической форме.

– Мы это исправим, – завершаю я. Плечи мужика опускаются.

Спустя час меня догоняет Чижик. Он и так был как безнадёжно больной, а с похмелья стал и вовсе бледно-зелёный. Но, блин, верхом! Княжье отродье!

– А тебе что надо? – спрашиваю я.

Мнётся. Как целочка нерешительная. Наконец, промямлил что-то навроде:

– Позвольте мне ехать в вашем обществе?

– Я тебе что, мамочка? Езжай, с кем хочешь. Только предупреждаю, у меня от всяких ваших высокопарных речей раздражение на коже. Понял?

Кивает, радостно. А как мне радостно! Я уже простился с твоим крайне редким и могущественным артефактом, а он сам пришёл, своими ножками. А как будет мне радостно от предвкушения момента, когда ты, балаболка, блаженно-утопическая, забудешь про моё предупреждение!

А потом нас догнали братки Кочарыша. У них оказалась повозка, запряжённая каким-то животным, что было меньше коня, но больше осла. С ослиными ушами. Говорят – мул. Помесь. Быстрая, как осёл, выносливая, как конь. Или наоборот. И жрёт как конь, а тупая как осёл. Но, благодаря повозке, ребята нас споро догнали. Они сложили свои пожитки и оружие в повозку и шли рядом спорым шагом, налегке. Восемь голов, не считая мула и самого Кочарыша.

– Очень символично, – бубнит Чижик, – от Древа Жизни идут восемь ветвей, от Столбицы восемь дорог. И восемь ветров.

– Вещь! – говорю я, смотря прямо, между ушей Харлея.

– Я! – весело отзывается мужик. А он смышленее, чем мне казалось.

– Всеки ему! – приказываю я.

Кочарыш, как пёс, прямо с земли, бросается на верхового Чижика, вышибает его из седла. Они оба падают на землю. Но Кочарыш оказался сверху. И бьёт студента кулаком в бледно-зелёное лицо, сразу разбивая ему и нос, и губы. Замахивается ещё раз. И тут же взвыл от боли, хватаясь за мою метку над своим сердцем.

– Один раз! – мой голос, с толикой внушения, рокочет. – Учись точно воспринимать команды, Вещь!

Кочарыш встаёт, держась за левую грудину, отходит с повинной головой.

– Вещь! – зову я, опять не смотря на них. – Если это недоразумение ещё хоть слово вякнет, всеки ему вновь!

– С радостью! Ненавижу этих заумных! – отвечает Кочарыш.

– Вещь! – опять зову я.

– Я! – весело отвечает Кочарыш.

– Всеки себе! – велел я.

Кочарыш с огромными глазами бьёт сам себя в лицо кулаком. И сам же хрюкает от боли.

– Твоё мнение никого не интересует, – говорю я, – но, если я у тебя спрошу твоего мнения, а его не будет – накажу. Выскажешься ещё раз без просьбы – накажу. И тебя, книжный червь, касается. Говорить тебе в моём присутствии разрешаю только тогда, когда тебя прямо о чём-то спросят. Понял? Я спросил. Вещь!

– Я понял! – закричал Чижик, выставляя вперёд свои руки с раскрытыми ладонями, – Не надо!

– Всеки ему ещё разок, чтобы запомнил, – велел я. Но тут же остановил: – Ладно, не надо. Он и так запомнит. А забудет, напомним. А захочет поболтать – Мир большой. И из