Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова Страница 2

Казнив родного дядьку во дворе сааргетского замка, которым этот ублюдок так страстно желал владеть, Ортрун еще не догадывалась, что именно Збинек однажды уже получал награду за его хитрую голову. Но через несколько месяцев – прекрасных месяцев, почти без перерыва проведенных в постели, – кто-то все же донес.

Это была их единственная крупная ссора. Гоздава рот не успел открыть для извинений – он всегда очень легко приносил извинения, чтобы иметь возможность повторить то, за что извинялся, – как Ортрун выплюнула ему в лицо: «Продажный говнюк!» – увесистый комплимент для наемника. Потом она прокричала: «Ты обманул мою маму!» – и он подумал: «Да, и еще много разных женщин, и все они ничуть на тебя не похожи». Прежде чем Гоздава хотя бы закончил мысль, Ортрун опять выпалила: «Если бы ты убил тогда этого полукровку, она была бы сейчас жива!»

Или уже загнулась бы от каких-нибудь колик, как случилось с матерью Збинека и целой кучей других хрупкотелых аристократок. Госпожа Ортрун хрупкотелостью не страдала, поэтому он сказал: «Прости меня. – Сказал совершенно искренне. – И, будь добра, поставь горшок на место». Глиняные осколки тут же зазвенели у него над головой.

В стене осталась вот эта вмятина. Збинек, просовывая ноги в ботинки, уперся в нее рукой и спросил:

– Ты и Рагну уже покормила?

– Естественно, – процедила Ортрун. – Зато я сама голодна. Там в зале накрывают на стол, а нам еще нужно будет отстоять церемонию. Шевелись. Невесты одеваются быстрее тебя.

– Много ты невест видела?

– Збинек!

Будь на его месте Освальд, она добавила бы: «Прибью!» Впрочем, при всей сложности их отношений, в своего брата Ортрун никогда не бросала глиняных горшков.

В той ссоре из-за ублюдка она бы не ограничилась всего одним, но Збинек, стряхнув с плеча рыжую пыль, воскликнул: «Да что с тобой сегодня?!» – и Ортрун вдруг, качнувшись, села на кровать. Через мгновение неловкой тишины послышался всхлип. Збинек никогда прежде не видел Ортрун плачущей. Он обнял ее колени и опять спросил: «Что с тобой?»

«Я, кажется, беременна», – сказала она, утерев слезы и ошарашенно глядя, как они впитываются в светлый манжет рукава.

Все это случилось прошлой весной, но Збинек до сих пор помнил ощущение: что-то среднее между ударом в челюсть и опьянением, когда за эль заплачено вперед.

В Сааргете не пили эля – только красное или сильванер из лучшего винограда. Господин Освальд Фретка отлично в нем разбирался, имея огромный опыт дегустации, – проще говоря, юнец не просыхал. Они втроем со Збинеком и перепуганным лекарем вылакали полбочки по случаю беременности молодой госпожи, прежде чем дошли до нужной степени откровенности. Тогда медикус, икая и дергаясь, рассказал: «Она должна была выйти замуж за какого-то, – здесь он икнул, – Корсаха. Все подготовили: приданое, договор. Госпожа Мергардис поехала уже устраивать дело и пропала. Ну, знаете, там ублюдок… Вот. А дело было дело… деле… деликатное. Понимаете, госпожа Ортрун не вполне здорова как женщина, а семью жениха заверили – я тоже заверял, – что все у нее хорошо. И вот Корсахи…»

«Корсахи, – перебил лекаря Освальд, плеснув всем еще вина, – обиделись справедливо и теперь дружат против нас с владыкой. А я всегда говорил, что брак – плохая затея».

Имел он в виду брак в принципе или сорвавшийся брак сестры, Збинека тогда особенно не волновало. Он спросил: «Что с ее здоровьем?» – и лекарь уже не смог ответить, а Освальд сказал: «У нее кровь не шла откуда нужно, зато слезы были как вино».

Теперь со слезами у Ортрун все стало в порядке и ничто не помешало ей родить здоровую дочь.

– Берем Рагну с собой на праздник? – спросил Збинек, выставив локоть.

– Чтобы она срыгнула на подол невесте? – усмехнулась Ортрун, взяв Гоздаву под руку, и вдруг задумчиво изогнула бровь. – А почему бы и нет.

Одна из поджидавших за дверью спальни батрачек тут же помчалась в детскую. Распоряжения госпожи здесь подхватывались с полуслова. Приказы гетмана, к счастью, дослушивали до конца.

Они с Ортрун в сопровождении еще пары служанок зашагали по коридору, шурша друг об друга парчой и льном. Збинек мечтал одеваться дорого и безвкусно, но по старой привычке ходил во всем темном и простом. Некоторым мечтам суждено остаться мечтами, как говаривал Мартин Венжега. Они с Гоздавой, младшие сыновья господ, очень много знали о несбывшихся мечтах.

Еще одна такая мечта, богатый жениховский наряд, воссияла вдруг перед Збинеком золотистой вышивкой. Молодой господин Фретка вывалился из-за угла, исполнив перед сестрой танцевальное движение, отбросил со лба иссиня-черную прядь волос и спросил, обведя жестом свой дублет:

– Испорченное утро стоило того?

Ортрун недовольно поджала тонкие губы. Тонкие губы Освальда расплылись в ухмылке.

Эти двое родились близнецами и за последние годы умудрились свести на нет любые сходства, помимо внешности. Будь Гоздава их командиром, он бы устроил так, чтоб они наконец подрались, все между собою выяснили и потом нажрались до зеленых соплей. Но он не был их командиром, так что приходилось терпеть.

– А пусть Збинек меня женит, – высказал вдруг Освальд внезапную мысль – у юнца в голове сидело слишком много мыслей, и в этом была, помимо пьянства, большая его беда. – Женишь меня, Збинек?

– Тебе очень надо? – усмехнулся Гоздава.

– А то ты не знаешь, как оно мне надо.

Когда Освальд говорил, что брак – плохая затея, он, как оказалось, имел в виду брак в принципе. Вот и зря.

– Ну-ка иди сюда, – цыкнула Ортрун и за расшитый рукав оттащила брата к окну.

Все остановились смиренно подождать, пока госпожа закончит отчитывать господина.

Гоздава взглянул в окно и сквозь собственные крупные очертания рассмотрел во дворе, на крыше казармы, крадущегося к беспечному голубю боевого замкового кота. Будь Збинек колдуном, он бы уже сцапал добычу. Подлый старина Бруно был колдуном, и место его смерти застроили казармами, лишь бы не вспоминать. В самом деле, лучше не вспоминать о казнях перед едой. Тем более – о сожжениях.

– Моего оленя подадут? – спросил Гоздава, обернувшись через плечо.

– В орехах и меду, – ответила одна из служанок, присев в учтивом поклоне.

– Ну, вот и хорошо. Сходите пока за Рагной.

У батрачек тихонько заскрипело между ушей.

– Госпожа ведь уже послала…

– Бегом сходите. Все.

Девушки снова спружинили и скрылись за углом. Вовремя. Ортрун уже выставила указательный палец, чтобы ткнуть брата в вышивку на груди.

– И никаких фокусов, Освальд!

– Как прикажешь, сестрица, – промурлыкал тот.

Они все-таки не сцепились. Ну,