Меж двух миров - Александр Павлович Быченин Страница 18

А Вова, кстати, голова — даже такую мелочь при сборах учёл! Хотя не исключено, что это всего лишь совпадение. Тот самый случай, когда даже от его паранойи есть практическая польза.

— Идём, что ли? — прервал несколько затянувшуюся паузу мой напарник. — Или так и будем тут торчать?

— А может, мы с тобой говорить будем? — предпринял вялую попытку перехватить инициативу первый из секьюрити. — Как тебе такой вариант, кабро?

— Это вы-то, пендехос? — ухмыльнулся Вова. — Очень смешно! — И неожиданно перешёл на русский: — Олег, держи их на мушке! Чё-то слишком борзые! Пугнуть надо!

И знаете что? Сработало! Мне даже автомат в боевое положение переводить не пришлось, хватило непонятной, а потому и страшной, если не сказать зловещей, фразы, чтобы привести боевиков в чувство.

— Ладно, не кипишуй! — примирительно поднял руку вожак охранников. — Видим, серьёзные парни! Идёмте!

Секьюрити повернулся к нам спиной и зашагал по пляжу, однако Вова последовать его примеру даже и не подумал. Вместо этого он помотал головой, глядя на оставшуюся парочку, и молча указал тем, мол, тоже давайте вперёд валите. А чтобы лучше дошло, указывал пулемётным стволом. Надо ли говорить, что этот жест парни прекрасно поняли? И после небольшой заминки всё-таки подчинились. Правда, в свои штурмовые винтовки вцепились мёртвой хваткой, я это даже в сумерках разглядел. Впрочем, обошлось без инцидентов, потому что до абсурда ситуацию Вова доводить не стал, и зашагал практически вровень с боевиками, предоставив мне сомнительное удовольствие замыкать строй. Так, собственно, мы и шагали довольно долго, настолько, что наша собственная «надувнушка» с торчавшим подле неё Пекено скрылась из вида. В животе кольнуло неприятным предчувствием — как там Мелкий без нас в случае чего? — но поделать я с этим ничего не мог, поэтому расслабился и попытался получить удовольствие от теперь уже ночной прогулки по полосе прибоя. Хотя «прибой» это очень громко сказано.

… нашего будущего собеседника мы заметили издалека. Да и не мудрено тут заметить, если тот устроился с максимальным удобством — на раскладном кресле подле раскладного же столика. Да ещё и в круге света, который давала примитивная светодиодная лампа на регулируемой ножке, торчавшая ровно посередине столешницы. Правда, плафон всё же был повёрнут так, чтобы голова загадочного типа оставалось в тени, полностью оправдывая сентенцию о том, что она суть предмет тёмный. Плюс легендарный тёплый клетчатый плед, накинутый на ноги, так что никаких подробностей и не разглядеть. Помимо уже перечисленного из мебели наличествовало второе кресло, установленное так, чтобы потенциальные переговорщики сидели лицом к лицу (и вот гостю как раз свет бил бы в глаза), и ещё трое обломов при стволах. Итого шестеро против троих, если за нас ещё и Пекено посчитать. Конечно, не семеро против девятнадцати, как в легендарном романе про пиратов, но тоже расклад поганый.

— Вас ждут, — резко остановился вожак первой троицы, и подчинённые последовали его примеру.

— Не-а, — мотнул головой Вова. — Шагайте. Будете у меня на виду.

— Не обсуждается, — набычился секьюрити. — Сеньор Инкуртадо нервничает, когда рядом много народа.

Хм… если я правильно уловил на слух, то охранник явно имел в виду слово «encurtado», то бишь «укороченный», ну или «обрезанный». И нет, не в том смысле, что вы подумали. Не практикуют на архипелаге подобную гигиеническую процедуру. Тут явно о каких-то других частях тела идёт речь.

— Тогда валите отсюда! — отрезал мой напарник.

— Куда⁈ — растерялся секьюрити.

— Вон туда, — показал Вова стволом аккурат в том направлении, откуда мы только что явились. — И не останавливайтесь. Как только я вас видеть перестану, сразу к этому вашему… Ин… Ик…

— Сеньору Инкуртадо.

— Вот к нему самому! — обрадовался Вова. — В общем, так сразу к нему и подойдём. И не вздумайте в кусты запрыгнуть, я всё вижу! А стреляю вообще без предупреждения!

— Слушай, амиго, к чему такие трудности⁈ — взмолился охранник.

— Всё, я сказал! — остался непреклонен мой приятель. — Валите! И тем скажите, почему заминка.

— Слушай, амиго, а ты случайно паранойей не страдаешь? — прорезался голос ещё у одного охранника.

— Я ей наслаждаюсь! — сурово отбрил того Вова. — Валите, сказал! И не вздумайте возвращаться, пока начальство не позовёт!

— Си, омбре, — смирился с неизбежным главный секьюрити, и махнул рукой клевретам, мол, погнали. Но всё же не удержался и напоследок буркнул: — Умеешь же людей выбесить!

— На том и стоим, омбре! — радостно осклабился мой партнёр по опасному бизнесу.

Всё-таки хорошо, что Вова на себя инициативу взял! Я-то сам в таких делах ни бум-бум, а он вон как всё разрулил замечательно! Конечно, ещё не совсем, но хотя бы в процессе! Потому что я бы на его месте до такого и не додумался. Маловато у меня специфического опыта. А тут, глянь, реально побрели прочь, а главный ещё и по рации забухтел. И, судя по суете в стане нашего будущего собеседника, его услышали. По крайней мере, излишней нервозности не демонстрировали, хотя даже я успел порядочно заскучать, прежде чем Вова решил, что тыл наш достаточно безопасен, и махнул мне рукой:

— Идём, Профессор!

Ну а мне чего? Идём, значит, идём. Два раза повторять не нужно. Особенно когда собственным примером вдохновляют, задавая линию поведения вплоть до скорости перемещения. Тоже, кстати, оптимальной — и не ползём, демонстрируя неуверенность, и не бежим, выставляя себя суетологами, а в самый раз — размеренно переставляем ноги в среднем темпе. Говорю же, умеет Вова! Я до такой степени увлёкся, что чуть шаг чеканить не начал, хоть песок тому и не способствовал. И — удивительное дело! — мандраж постепенно куда-то улетучился. Испарился, как и не было его. Никакого адреналина, никакого усиленного сердцебиения. Одна лишь непоколебимая уверенность — по большей части в напарнике, хе-хе.

Однако же до загадочного типа мы так и не дошли — один из охранников, подчиняясь жесту начальства, встретил нас шагов за десять до стола. И вот его, с учётом расположенного поблизости источника света, я разглядел относительно неплохо. И про себя подивился, насколько близок оказался к действительности в собственных предположениях: среднестатистический островитянин-мулат,