Древние. Том I. Семейные узы. Часть I - Юрий Романов Страница 18

Внезапное пробуждение сопровождалось жгучей болью в локте, — Слин сжимал руку дочери, тащив полусонное тело в спальню. На ходу протирая глаза, девочка видела, как отец снова тянется к ведру, но на этот раз в руках у него был кусок ткани, который он бегло смачивал водой. Зачем то он протирал Розель руки, шею, усиленно тёр тело и резко двинулся к ногам. Сжав с силой внутреннюю часть бедра, Слин раздвинул ей ноги и начал обильно поливать девочку жидкостью, что осталась в ведре. Мужчина вновь схватил Розель за локоть и кинул на кровать.

Она не сразу поняла, что произошло. Отец снова куда-то вышел; послышался громкий хлопок деревянной двери, и на пороге уже находилось несколько мужчин, вальяжно шедших за Слином. В одном из них Розель узнала высокого соседа, что отобрал у неё продукты из корзинки. Другой, незнакомый, что-то живо просунул отцу в руку, давая небрежный жест остальным. Слин развернул кресло жены в противоположную от кровати сторону, после чего спешно выбежал из дома.

Сопротивляться было бессмысленно и сколько бы Розель не кричала и не молила её отпустить, выбраться из трёх пар грубых лап она не могла.

На протяжении четырёх лет, Слин продавал собственную дочь в обмен на деньги, еду и различные бытовые услуги; мать уже девушки окончательно превратилась в иссохший, но ещё живой скелет. Слин же, наоборот, поправился: вены по всему телу затянулись кожей, он набрал вес, отрастил бороду, приоделся и ходил по деревне с высоко поднятой головой, ведь теперь, благодаря накопленному состоянию он обрёл вес в округе.

В период сексуального рабства, в год, когда Розель исполнилось шестнадцать, не стало её единственного близкого друга. Соседи обнаружили разорванный труп Большого в канаве, прилегающей к их с Розель общей хибаре, где тот часто собирал эхеверии. В очередной раз, когда мальчика, на ночь глядя, вышвырнули из дома, он побрёл в убежище, но обнаружил, что окна и дверь там уже были выломаны. Большой, слыша, как стаи диких псов уже во всю захватывают улицы, пытался укрыться в заброшенном амбаре неподалёку, но не успел добежать.

Розель узнала о смерти друга от отца, что после очередной попойки пришёл домой, швырнув кусок полуготового мяса в угол. Схватив девушку за горло, Слин презрительно фыркнул ей в лицо:

— Твой щенок мёртв! — Словно торжествуя, заявил тот, шатаясь от выпитого алкоголя — Он замерзал, подыхая в канаве, после того, как его пожрали собаки! А ты сидела здесь, в тепле! — Его тон резко поменялся. — Жрала и пила, пока он умирал в муках! Хорошая подруга, ничего не скажешь!

После того случая Розель не говорила. Она закрылась в себе и покорно сносила всё, что происходило, была безучастна к своему телу и своей судьбе. Уже несколько лет она была прикована к полу цепью, которая позволяла передвигаться лишь из кухни в спальную. Единственным утешением для девушки теперь стали безмолвные вечера с матерью. Розель клала голову на колени сухой серой женщины и подолгу сидела, зная, что вечером вновь вернётся отец с уже хорошо знакомыми ей соседскими мужчинами.

В один из таких вечеров, когда чёрноволосая голова лежала на коленях матери, Розель в уши бросился слабый, протяжный хрип. В тот день Слин не появлялся дома, и некому было дать женщине ежедневную порцию порошка. Розель тотчас вскочила и уставилась в безучастное лицо матери, но та более не проронила ни звука. На следующий день Слин не явился вновь, и Розель, кое-как с трудом подняв мать, убрала за ней, после чего припала к коленям. Прошло около часа и девушка вновь услышала едва слышимый, прерывистый звук, исходивший от матери, однако на этот раз более громкий.

Слин вернулся ранним вечером. Когда мужчина завалился в хижину, в воздухе повис жгучий запах спиртного.

Бросив беглый взгляд на жену, что всё так же покорно сидела у окна он, не задумываясь, отправился спать. Стараясь не греметь цепью, Розель тотчас бросилась к матери. Женщина едва двигала головой, всё её тело всё ещё было сковано неизвестным порошком. Розель стала искать ключи от замка, чтобы освободиться от кандалов, однако, не найдя заветный предмет, девушка судорожно бросилась на поиски чего-то, что могло бы послужить отмычкой. Девушка рыскала среди столовых приборов, в углах комнаты, на полу, спрашивая совета у матери, но та оставалась безмолвной.

Розель взяла руки матери в свои.

— Я обещаю, мы выберемся отсюда!

Глаза несчастной из-под полуприкрытых век, с сожалением смотрели на дочь, — женщина всё понимала, ей было больно, нестерпимо больно. Не успела Розель насладиться откровенным моментом, как мать девочки задрожала, долго и протяжно мыча, предупреждая дочь об опасности.

Розель тотчас обернулась: Шатаясь из стороны в сторону, Слин налетел на девочку, повалив несчастную лицом в пол.

Слин понёс её в спальню, медленно волоча за волосы, однако у двери цепь на ноге девушки закончилась. Мужчина сжал руку Розель и что было мочи потянул вперёд: кандалы разодрали кожу на ноге девушки и от резкой боли та громко завопила. Слин рухнул на пол вместе с дочерью.

Ругаясь, мужчина вернулся к основанию железной тюрьмы и стал рыскать в карманах в поисках ключа, но не находил его. Предмет висел у самого выхода из дома. Пока Розель лежала на полу, борясь с нестерпимой болью, Слин последовательно открыл замок, оставив цепь на ноге и вновь взялся за девушку, чтобы дотащить её до постели.

Женщина увидела, как за спиной мужа сверкнул нож. Слин схватил одной рукой Розель за запястья, а второй стал рыскать по телу. Девушка пыталась отбиваться, но мощная пощёчина вновь заставила обессиленное тело потерять сознание. Слин вытащил нож.

— Кричи! — Брызгал слюнями Слин, продолжая бить пощёчины. Мужчина приставил нож к горлу дочери. — Сопротивляйся!

Тяжёлое, протяжное мычание вбилось Слину в уши. Он неспешно обернулся, почувствовав какое-то удовлетворение от того, что жена наблюдает за ним в этот момент.

Слин уж был вернулся завершить начатое, как женщина вновь промычала что-то нечленораздельное, — её голоса он не слышал уже очень давно. Слин побледнел. Несмотря на то, что был изрядно пьян, он осознал, что за время его долгого отсутствия, действие наркотика, которым он пичкал жену, постепенно ослабевало и тотчас ринулся за небольшим пакетиком с порошком, что лежал на