Адаптация - Екатерина Насута Страница 17

Изображение сместилось на кованые кресла, перед каждым из которых виднелся зодиакальный символ. Девушка с голубыми волосами кружилась под знаком Козерога. И юбка-колокол желтого платья приподнималась, обнажая кругляши коленей. Вот девушка остановилась, помахала кому-то рукой, поправила длинную челку и что-то сказала.

На следующей записи была она же, но уже не в платье, а в белом лабораторном халате поверх синего свитера. Высокий воротник его касался волос. Два оттенка синевы сталкивались и подчеркивали третий – тонких прядей на длинной челке. Нагрудный карман халата украшал бэйдж, но качество записи не позволяло разглядеть имя. Девушка, скосив взгляд на камеру, улыбнулась, погрозила пальцем и указала куда-то вбок. И камера послушно повернулась. Она выхватила кусок белой гладкой стены, серый стол и два стула по обе его стороны. Девушка заняла один из них, и камера зафиксировала профиль.

Цифры в правом нижнем углу экрана менялись, отсчитывая лабораторное время. Спустя три минуты двадцать две секунды в поле зрения возник еще один человек. Точнее сначала Айне решила, что это человек, но после поняла ошибку.

На второй стул сел Тод. Только на записи на нем был не привычный костюм, а ярко-оранжевый мешковатый комбинезон. И наручники на запястьях. А судя по неуверенности движений – и на лодыжках тоже. Девушка уставилась на Тода. Выражение лица ее было странным.

Тод сел.

Девушка продолжала смотреть. Время шло. Ничего не происходило. Минута. Две. Двенадцать. Айне промотала. Двадцать пять. На двадцать девятой Тода начало трясти. Тремор усиливался, пока не перерос в конвульсии. Девушка по-прежнему смотрела.

И лишь когда судороги прекратились, она встала, вышла из кадра и появилась вновь со шприцом в руке. На этом запись закончилась.

Действия девушки не получили логического объяснения.

Тод обнаружился на перекрестке. Айне сначала услышала голос, декламировавший стихи, а после увидела и самого Тода.

В тот день,

Когда меня убили,

Была жестокая гроза,

И град

На клочья растерзал

Бутоны

Белоснежных лилий.

Тод, усевшись на деревянном ящике, разбирал пистолет. На левом колене его лежал пенал с протиркой и выколоткой. На правом стояла масленка. Каждую деталь Тод аккуратно вытирал о штаны, а затем ставил на землю, на расстоянии двух сантиметров друг от друга. Вереница патронов. Полиамидная туба шнекового магазина. Крышка ствольной коробки и затвор.

Потоком бешеной воды

Их разметало,

Сбило наземь.

Я отряхнул крупицы грязи —

Остались серые следы…

Айне оглянулась: если есть Тод, возможно присутствие еще кого-нибудь. Но редкие окна были пусты. В стеклах отражалась луна, кривобокая и какая-то слишком крупная. Она в точности соответствовала снимкам из Базы и в то же время была иной. Индивидуальность визуального восприятия? Или просто несовпадение точки съема или фазы лунного цикла?

Вдоль по дорожкам

Ручейки

Несли подтаявшие

Пули.

Они друг к дружке

Зябко льнули,

Как и в ладонях —

Лепестки.

Тод повернул фиксатор ствольной накладки и, отделив ее, принялся тереть о штанину.

– Прекрати, – сказала Айне, раздумывая, не подойти ли ближе. Тод даже не взглянул на нее. Вытащив из кармана горсть патронов, он принялся кидать их в бочку. Попадал. Патроны звенели, бочка гудела, небо оставалось черным, а луна – неправильной.

Я нес их в дом,

Таких, как были:

Измятых,

Рваных —

Жалко ведь…

Между страниц

Хотел согреть,

Но…

Вышло так —

Меня убили…[2]

– Тод, ты жив. Слышишь меня? Ты живой!

– Неужели? – спросил андроид, отправляя роняя обглоданный остов пистолета. – Надо же, какая незадача. Я живой. А вот люди часто умирают. И оружие тоже. Оружие надо любить, тогда оно будет любить тебя и не подведет в бою.

Масленка упала с Тодова колена, но он подхватил на лету и аккуратно поставил рядом с магазином.

А если случившееся с Тодом повредило исходные установки?

– Когда оружие не любят, оно отказывает.

Он повернулся к Айне и, протянув руки, велел:

– Иди сюда, Бессмертная.

Раньше он никогда не позволял себе подобной фамильярности. Айне отступила и положила ладонь рукоять пистолета.

– Не стоит, – сказал Тод, покачав пальцем. – Ты ведь разумная девочка? Ты очень разумная девочка. Ты самая разумная девочка, которую мне доводилось видеть. Хотя честно, не знаю, сколько вообще девочек мне доводилось видеть. Здесь пусто вдруг. Страшно, когда в голове пустота. Кто знает, чем ее заполнят?

Айне сделала шаг назад. Выстрелить она успеет. А вот попасть – не попадет. Тод не просто андроид, он – маг-Си, диверсант. И реакция у него соответствующая.

– Я пришел и увидел тебя. И сказали мне: вот дитя, которое дитя человеческое, но уже не человек. Ибо те, которые были людьми, утратили души свои. Но было написано: кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает. А кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня; ибо кто из вас меньше всех, тот будет велик.

Провоцировать его нельзя. А установить контакт возможно. Айне очень медленно убрала руку с пистолета. Она спросила:

– Почему здесь нет людей?

– И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И сказал Сидящий на престоле: совершилось!

– Что совершилось? Тод, ты ранен? Тебе необходима помощь? Объясни!

– Я есмь Альфа и Омега! Начало и конец! Жаждущему дам даром от источника… источника… – Тод попытался встать, покачнулся и повалился на землю: – Воды… живой воды.

– Живой воды не существует, – возразила Айне и, подумав, добавила: – Или ты про стабилизатор?

Тода скрутила судорогой.

– Эй! Тебе нужен стабилизатор? Скажи, я принесу!

Айне попыталась вспомнить все, что слышала о дефиците гидроксифенилглицина. Симптоматика не совпадала с классической картиной. Однако соответствовала увиденному на записи. И когда конвульсии прекратились, Айне решилась. Она подошла к Тоду и попыталась нащупать пульс. Оттянув веки, заглянула в глаза, открыла рот, понюхала дыхание и, отметив наличие характерного фенольного запаха, вытерла пальцы о рубашку Тода. Странно, что он пропустил симптомы первой волны.

Плохо, что пропустил.

В бункер Айне возвращалась бегом. Как никогда ее злило и собственное, по-детски неуклюжее тело. И неразумность поведения Тода, поставившего себя под удар. И пустота, воцарившаяся в поселке. И уж