Демон из прошлого - Александр Малышев Страница 16

class="p1">"Должен открыться…" — подумал я, пытаясь повернуть ржавую ручку. Руки скользили от крови и пота, но я продолжал бороться. С третьей попытки замок поддался, и крышка поднялась. Не было возможности открыть ее полностью, но в получившуюся щель вполне можно было пролезть. Я вспомнил про свой ящик. Снова вернулся к экзоскелету, схватил ящик и швырнул его в проход. Затем осторожно протиснулся следом сам. Спуск оказался настоящим испытанием — каждое движение отзывалось адской болью, но я знал: там, внизу, мой единственный шанс выбраться из этой могилы.

Так я попал на верхний уровень убежища. Вокруг, все также, царила разруха и запустение. Я помнил этот путь. Ведь проходил здесь буквально только что. Баррикады, отгораживающей нижние уровни не было. Она была уничтожена взрывом. Спустился ниже. Нижний уровень встретил меня мертвой тишиной, а также запахом горелого мяса и запекшейся крови. Пол усеивали трупы ящеров. Все были мертвы. Живых не было. Кто-то явно прошел здесь совсем недавно, но уже после меня. Осмотрел трупы. В них не было пулевых отверстий, не было колотых ран. Они были местами обуглены, местами разорваны. Это точно были пушки этих тостеров.

"Зачем они спускались? Что они искали?" — в голове крутились вопросы, но у меня не было на них ответов. Пока не было. Я медленно шел по коридору. Торопиться уже было некуда. Опасности тут тоже уже не было. Вокруг только мертвая тишина и могильный холод. Так, не спеша, я добрался до входа в лабораторию и застыл на месте.

Дверь была взломана, внутри царил полный хаос. Вещи разбросаны, оборудование разбито, столы перевернуты, шкафчики лежат на полу. Труп отца лежал в другой позе, будто кто-то специально передвинул его. Его кожаный кейс, в котором я нашел ту штуку, что сейчас была на моей руке и являлась ее частью, валялся в углу.

«Они здесь явно были по твою душу, батя», — промелькнула и погасла мысль.

Я поднял один из столов. Положил на него свой черный ящик. Он все еще был при мне, хоть и помятый. Достав его, я задумался о коде. Ну, конечно. Календарь. Двадцать второе марта. День рождения Ребекки. Мои пальцы пробежались по клавиатуре. 2203 — набрал я. Замок щелкнул, и крышка ослабла. Я ловким движением откинул ее.

Первое, что бросилось мне в глаза, когда я открыл ящик это был круглый предмет. Снежный шар переливался в тусклом свете от ламп на стенах. Внутри него кружились белые хлопья. В моей памяти опять всплыл образ маленькой золотоволосой девочки, которая улыбалась, протягивая руки ко мне. Что-то щемящее кольнуло в груди.

"Ребекка… Я хотел отправить тебе это на день рождения, но, видимо, не сложилось," — подумал я, чувствуя, как воспоминания нахлынули с новой силой. Почему я не сделал этого? Что помешало?

Рядом с шаром лежала небольшая синяя флэшка. Отложив шар в сторону, я взял её в руки. Её металлический корпус был теплым от моих касаний. Что скрывала эта маленькая вещица? Ответы или новые вопросы? Сунул ее в один из карманов, позже разберемся, что на ней. Найти бы рабочий компьютер. Снова перевел взгляд внутрь ящика. Там на самом дне, как подстилка, лежала бумажная папка. Бумага была желтой от времени.

"Фрэнк Сайленс, глава службы безопасности" — тихо прочитал я выцветшие буквы на обложке. Это должно быть интересно.

Мои руки слегка дрожали, когда я открыл ее. Внутри были такие же пожелтевшие от времени листы бумаги, выцветшие фотографии. Первый лист был посвящен моей матери:

Мария Ле Пэн, 1974 года рождения. Француженка. Работала в России во французском посольстве с 1992 года. Там было несколько фотографий. Красивая, статная женщина с длинными светлыми волосами.

Следующая страница:

Отец — Тим Сайленс, 1961 года рождения. Американский микробиолог. В период с 1991 года по 1998 работал в России, научным консультантом. На фото был высокий мужчина в очках, с характерной улыбкой. Я разглядывал эту фотографию, а затем резко перевел взгляд на иссушенный труп в углу помещения.

«Эх, батя… батя, чего же ты такого натворил?» — мои мысли вернулись к нападению на поселок и к моему заключению, что все это из-за него.

Я внимательно изучал каждую строчку, каждое слово. Мать работала переводчицей, отец участвовал в международной конференции по биотехнологиям. Их роман развивался стремительно — уже через полгода они поженились. Фотографии были аккуратно вложены в файлы: на них были все те же люди. Молодая красивая женщина и высокий мужчина в очках.

Значит они встретились в 1993 году, полюбили друг друга. Свидетельство о браке было датировано 1994 годом. А мое свидетельство о рождении — 1995-ым.

"Тридцать четыре года," — мысленно подсчитал я. Если верить записям, мне было именно столько, когда случилось все это в 2029 году. Но что происходило между этими датами?

Дальше шли документы о моем детстве. Отец всегда был в разъездах, научные конференции, экспедиции. А в 1999 году, когда мне было четыре года, он вообще исчез. Без следа. Как в воду канул. Мать одна воспитывала меня в России.

Взяв в руки аттестат о среднем образовании, понял, что в школе я был обычным троечником. Единственная пятерка была по физкультуре.

Затем был институт. Бакалавр прикладной математики и физики. Странно. Видать я взялся за ум, потому что этот диплом уже был красным. Я закончил институт с отличием.

«И где только ума набрался. И вообще, интересно, почему я выбрал именно эти науки?» — подумал я.

Попав в армию после военной кафедры, я отмотал срочку лейтенантом, а потом остался по контракту. Об этом мне красноречиво рассказал мой военный билет.

Я продолжил разглядывать записи в нем:

— 2019 — Контрактная служба. Старший лейтенант. Командир отделения.

— 2021 — Капитан. Командир роты.

— 2023 — Капитан. Командир особого подразделения «Эпсилон один ноль»

— 2025 — Комиссован по состоянию здоровья. Инвалидность.

Все это выглядело вполне логично до момента назначения в отряд "Эпсилон один ноль". Что это за отряд? Чем они занимались? Чем я там занимался?

Дальше шли бумаги, относящиеся уже к моему пребыванию здесь.

Мои пальцы медленно перебирали страницы. Каждый документ был датирован, проштампован, заверен подписями. Чувствовался официальный стиль, но в некоторых местах попадались пометки отца — его характерный почерк невозможно спутать. Иногда он делал заметки на полях, иногда подчеркивал важные моменты красным маркером.

Все началось с 2027 — это был переезд в лабораторию отца в Америке. Воспоминания о телефонном разговоре с отцом всплыли внезапно. Его голос, просьба о помощи, обещание вернуть возможность ходить. Все это я видел в моем