Мастер путей 5 - Александр Чёрный Страница 15

— Вы все при оснащении, — отметила она, имея ввиду наши маски и перчатки. — Вы — лекари?

— Едва ли, — ответит за всех. — Но в нашем положении выбирать не пришлось. Опоздай мы хоть на день — и не уверен, что помощь помогла бы. Сейчас, хотя бы, есть шанс…

Я поднял в руку электронный термометр, навёл инструмент на лоб пациентки, зажал гашетку. На лбу женщины появилась красная точка лазерного целеуказателя, а секунду спустя на табло высветились цифры «40,4».

— Жар начал спадать. Удастся ли привести больную в сознание — не знаю. Но, как минимум, мы сбили температуру на полтора градуса. Уже можно не опасаться сворачивания белка крови.

Посмотрел на обер-лейтенанта и спросил:

— Капелланы уполномочены вмешиваться в ход земных событий? Или же их предел — церковные приходы?

— Церкви не возьмёшь с собой в боевой поход, — отозвалась Ева, подходя к постели больной. — Ради сего мы и нужны. Мы — длань Святейшего Синода, и дотягиваемся туда, где ни пеший не пройдёт, ни конный не проскачет.

Капеллан перехватила посох и вознесла его над страждущей так, как до неё возносил свой над Бериславской-младшей Великий Архимаг Путей.

— Познание.

Интересные, всё-таки, методы используют местные. Казавшаяся на первый взгляд избыточной идея документировать всё подряд на фото и видео на деле оказывается не такой уж и бесполезной. Не успеваешь запоминать всё, что тут творится. А, ведь, мне всем этим потом самому пользоваться…

Над телом матери Рады взыграл разноцветный полупрозрачный шарообразный сгусток. Материализовавшись на высоте полуметра, сфера замерла над ложем неподвижно.

Взгляд Евы мгновенно помрачнел.

— Пресвятые угодники…

Что-то напрягло военнообязанную (а похожая на форму Бериславской одежда на последнее и намекает). Я в этой сфере её сплетении цветных вкраплений не понимаю ровным счётом ни хрена. Капеллан же, видимо, что-то ведает.

— Какова вероятность, будто страждущая грешила чернокнижием? — замогильным голосом, враз лишившимся всяческих эмоций, спросила в никуда она.

— Никаких, — не дрогнувшим голосом отозвалась за мать Рада. — В Империи одно наказание для всех чернокнижников. Разрывание. Об этом осведомлён даже тот, кто и читать-то запретные книги не может.

— Тогда у меня для вас дурные вести, — голос Евы потеплел, но ненамного. — Некто возжелал лютой кончины для сей болезной. И всяческим умерщвлениям, подосланным убивцам и прочим добротным методам предпочёл проклятье.

Надо же. Тут и такое в ходу? А я уж, грешным делом, на белую лихорадку подумал…

— Симптоматика указывает на лихорадочные поражения, — не уточнить, всё же, не мог. — Сильнейший гиперпиретический жар. Бредовое состояние без реакции на внешние раздражители. Сильнейшее обезвоживание на этой почве. Высокое артериальное давление крови и её загущение. Кроме того, организм отреагировал на введение антипиринового состава. Пироксинов в крови становится меньше, жар спадает, пусть и медленно. Не в моих силах установить патогенез. Точно ли дело в проклятьях, а не в паразитах или вирусах?

Обер-лейтенант повернулась ко мне.

— Точно ли ты не знахарь, мил человек? — осведомилась она. — И чьих будешь? Будь милостив, назовись.

— Мастеров Александр Александрович, — выдал заготовленную на все случаи жизни фразу, которой могу представляться в этом мире. — Тайная Канцелярия.

— Чин? — поинтересовалась капеллан. — Могу узреть бумаги?

— За чинами — к Протопопову, — я указал себе за спину, будто там полковник и находился. — Поликарпович, быть может, тебе их и предоставит. Моё звание на скорость исцеления болезни не влияет. На вопрос-то ответишь?

— Симптоматика может быть схожей, — по ходу, гостья села на своего конька. — Что хвори, что проклятья, всё в итоге сводит смертного в могилу. Существуют сотни способов прервать земной путь божьего человека. Среди них десятки, кои ведут к одному предсмертному состоянию.

Ева указала посохом на сферу, материализовавшуюся над больной после, видимо, заклятья.

— Ежели ты ведающий врачеватель, да ещё и на службе Тайной Канцелярии, то должен знать, что означает проекция души. Что она не шевелится даже едва — крайне скверный признак. Больная при смерти. И это объяснимо. Что свечения от озарений почти нету — иже с ним. А что краса души омрачена скверной… такого не увидеть при обычной хвори, даже самой лютой.

Всё равно, что дошколёнка учить читать кардиограмму. Один хрен, ничего не понимаю. Слова улавливаю, смысл виду, но на этой самой «проекции души» ни нахожу отражения сказанному.

Но, судя по тому, что никто не поправляет гостью, она плюс-минус права.

— Ежели и взаправду проклятье… — проронил мужик. — То токмо сие место и поддерживает тлеющую искру жизни в хозяйке… Тут денно и нощно возносятся моления да курятся ладаны. Лишь токмо посему да жива ещё Вера свет Ивановна…

— Воистину, так, — чуть ли не на автомате согласилась с ним капеллан.

Раз намоленное место якобы противодействует развитию проклятья, значит, специально обученный человек может с этим сладить. Весь вопрос только в том, где его найти и чем оно, по факту, обернётся…

— Капелланы могут с этим что-то сделать? — спросил я. — Про исцеление по мановению руки речи и не идёт. Но облегчить страдания можно? Или, быть может, даже привести в чувство.

Ева косо посмотрела на меня.

— Какой же ты служитель Тайной Канцелярии, раз такого даже не ведаешь? Мы — десница Синода, но не полноправные посланцы Божьи. История, безусловно, свидетель свершениям великих святых. Но к их числу себя я точно отнести не могу.

— Но зачем-то, всё же, пришла. Если не в силах помочь, то и приходить не зачем. Едва ли праздный интерес привёл сюда ревнительницу веры, да ещё и в три часа ночи. Если же пришла провожать в последний путь — вынужден указать подождать за дверью. Наша борьба ещё не закончена.

Служительница довольно улыбнулась.

— Мне по нраву твои речи, Мастеров Александр Александрович. Вроде, и пиететом к капелланам не страдаешь, но и в то же время хулою бранною свой глагол не оскверняешь. А что до борьбы… Ты ввязался в неё даже не зная, сможешь ли одержать верх. За твои деяния молятся предстоящие. Чело твоё озарено благодатью, а деяния освящены благословением. Я могу подсобить тебе попрать проклятье. Но сдюжишь ли ты сам?

— О каких запросах идёт речь? — трудно не увидеть корень, куда клонит ночная гостья. — Пожизненная служба? Смертельно опасный ритуал? Или вовсе жизнь в размен