Фантастика 2025-198 - Игорь Семенов Страница 13

кто не служил в армии… Обычно это выглядело достаточно стандартно – встречали «чужака» со словами: «И кто это тут с нашими девчонками гуляет?» Дальше вариантов могло быть несколько, но чаще всего выставляли вперед одного из самых здоровых пацанов в качестве «поединщика», «силушкой померяться» и смотрели на реакцию… Если чужак готов был постоять за свою девчонку и умел более-менее неплохо драться, то обычно все заканчивалось парой-тройкой ударов кулаками – после чего все и заканчивалось. Пацаны повзрослее, студенты или молодые рабочие, после этого даже могли пойти вместе пива выпить, в знак того, что «чужак» принят местным обществом. Отныне всякий, кто решит сделать ему что плохое, станет врагом и для всех местных. Если чужак не умел драться и огребал, то он тоже становился «своим», хоть и с определенной оговоркой – драться, дескать, научится, а вот смелости если нет, то и не будет. Правда, научиться драться для него становилось после этого практически обязанностью. И совсем другое дело – если «чужак» показывал себя трусом. Трусость в глазах «пролетарских» - смертный грех, которому нет и не может быть прощения! И тут вариантов тоже могло быть два, тут уже в зависимости от настроения – от битья морды до презрительного «выпроваживания», с ехидными насмешками. Но в любом случае после этого дорога на район «чужаку» была закрыта. Даже если в первый раз обошлось, то второй раз уж точно морду набьют!

Таковы вот «милые» были местные пацанские «обычаи» в годы его детства, которые более-менее сойдут на нет лишь спустя полтора десятилетия… А тем временем Семка продолжал рассказ о вчерашнем дне, рассказывая уже о том, как после короткой (и явно не особо ожесточенной – так, для порядка, «ибо положено») драки они потом спокойно болтали о жизни – неизвестный Михаилу Колька, как оказалось, жил чуть ли не в самом центре города, где учился в мужской школе!

- В какой школе? – удивился Михаил.

- В мужской! – ответил Семка. – Где у них там пацаны одни! А ты что, не слыхал, что в центре есть несколько таких школ?

- Не доводилось раньше, - уклончиво ответил Михаил.

- Скушно, должно быть, там учиться… - произнес Петька.

- Наверное, - согласился Семка. – За то прикинь – у них там больше половины в девятый класс бесплатно пошли!

- Бесплатно? – удивился Михаил.

«Какого черта? – удивился он. – В СССР и платное образование?» Хотя… Что-то такое, кажется, вспоминалось, хоть и казалось давным-давно забытым…

- Ага, именно что! – подтвердил Семка. – Вот сам прикинь…

- А мне батя говорил, что не получишь проходной балл – пойдешь в «ремеслуху» учиться, - вдруг сказал Петька. – Но я уж постарался…

«Вот как оно, значит!» - опять удивился Михаил. А ведь тут для всех оно явно проходит по категории само собой разумеющегося… Настолько привычного, что о том даже и не задумываются! Вон никто даже не понял причину его удивления – впрочем, оно тут и к лучшему, а то могли ведь и подозрения ненужные возникнуть. Вот уж и впрямь – другой мир совсем… И надо как можно быстрее разобраться с его отличиями, а то так скоро будет выглядеть как Штирлиц в буденовке и в советской военной форме посреди Берлина. И про Штирлица, кстати, тоже забыть нужно – здесь этого кино еще не сняли и не факт, что вообще снимут. А то ляпнешь еще чего по привычке…

В школе, как обычно, были без десяти восемь – по пути поздоровались с несколькими учителями, многих из которых Михаил ни разу не видел еще со школы, а пара человек оказались и вовсе незнакомы, так что тут он просто повторил приветствия за одноклассниками. Попалась на глазах и бывшая (да и, чем черт не шутит, может и будущая?) директорша, с кем, по старой памяти, здороваться не было ни малейшего желания, но тут сейчас не поймут… Интересно только было – это целенаправленная политика, что такое люди становились директорами, или просто наличие «лапы» в ГорОНО? Впрочем, это сейчас не имело значение… В раздевалке, куда вчера он заходил буквально «на автомате», следом за Петькой, к ним присоединились еще несколько одноклассников – и скоро весь десятый (единственный, без букв, хотя восьмых было в свое время три – и Михаил учился в «Б») класс, они без долгих разговоров расселись по партам и стали готовиться к уроку, которым была биология.

Биологичка была все та же, знакомая с детства – она, кстати, и жила где-то неподалеку от них и не раз попадалась ему на трамвайной остановке в то время, когда он уже ездил на учебу в университет. Изучали про применение методов генетики в медицине и выявление генетически обусловленных заболеваний. Затем биологичка напомнила про то, что следующий и урок будет последним в четверти – а это, разумеется, говорит о том, что на нем будет четвертная контрольная. Паре учеников, у кого было мало оценок, дала темы для рефератов и со звонком отпустила на перемену.

Следующим уроком была литература, где продолжали изучение шолоховской «Понятой целины». И тут снова вызвали к доске Михаила. И вот тут-то и была проблема… Он неплохо помнил сюжет книги, но совершенно забыл, что когда-то говорили при ее обсуждении в школе. Да и не факт, что в этом мире из нее делали те же самые выводы. Оставалось импровизировать, и лучшим выходом Михаил посчитал сделать при ответе несколько отсылок на товарища Сталина – в этом мире он явно был тем авторитетом, оспаривать слова которого не стал бы ни один учитель. Как ни крути, но культ личности в стране все же был – хотя культ личности великих людей возникает всегда, хотел бы этого сам этот человек или нет. «Был культ, но была и личность», - так когда-то сказал в его мире тот самый Шолохов…

- Говоря о сюжете «Поднятой целины», - начал Михаил, - в первую очередь стоит вспомнить о том, в каком положении находился в тот период истории Советский Союз. С одной стороны, строительство в СССР нового, социалистического общества, и достигнутые на этом пути успехи вызывали страх и ненависть у буржуазного окружения, стремившегося любой ценой задушить, уничтожить нашу страну. С другой стороны, анализируя сложившуюся в стране ситуацию, товарищ Сталин верно заметил, что «по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, а классовая борьба будет обостряться»… В стране оставалось немало выходцев