Правила подводной охоты - Дмитрий Валентинович Янковский Страница 13

между контактом и кнопкой моментально разогрелась до малинового свечения, посыльный сунул бумажный цилиндрик в рот и поднес к кончику раскаленную нить. Бумага тут же начала тлеть, а зеленый порошок образовал нечто вроде рыхлого уголька. Охотник зажмурился и втянул в себя дым, затем задержал дыхание. В свете лампы над крыльцом я видел две сизые струйки, сочащиеся из его ноздрей. Это выглядело так неестественно, что я испугался.

Секунды через три посыльный резко выдохнул, выгнав дым из легких. Взгляд его выражал удовольствие. “Курит, — показал Пас. — Скорее всего коноплю”. Я испугался. Еще в школе нам говорили, что вирус, породивший Десятилетнюю эпидемию, в первую очередь убивал курящих. Именно поэтому индусы и остальные народы, массово курившие табак или другие наркотики, вымерли почти полностью. Для многих людей слова “курение” и “смерть” стали синонимами. “Как он не боится? Вдруг вирус еще где-то остался?”

“Вряд ли. Уже сто лет никто не болел”. Но я не мог справиться со своими эмоциями.

“Если мы отползем к холму, он нас не заметит”, — родилось у меня предложение.

“Давай”, — Пас обрадовался возможности оказаться подальше от “старика”.

Не думая об испачканной форме, мы на карачках заползли за холм и только после этого перешли со знаков на шепот.

— Что будем делать? — спросил я.

— Надо найти Жаба. Иначе нарвемся на кого-то из “стариков” и нам вломят как следует. Штаб в двух холмах отсюда. К тому же жрать сильно хочется, а у взводного должен быть положенный нам сухой паек.

Я не был против. Мы поднялись и почти обогнули первый холм, но резкий окрик из-за спины заставил нас обоих подпрыгнуть на месте:

— Стоять!

У меня чуть сердце не выскочило. Я резко обернулся и разглядел перед собой широкоплечего охотника с погонами без скобок. Взгляд у него был, как у глубоководной рыбы — глаза мутные, выпученные и налитые кровью. Между пальцами он сжимал такую же, как у посыльного, тлеющую самокрутку. У нас с Пасом тоже не было скобок, но выправленная по-стариковски рубашка незнакомца сразу определила нам место на иерархической лестнице.

— Деньги есть? — тихо, но грозно прорычал охотник.

— Есть, — выдохнул я, ощущая, как потоки адреналина разгоняются по моим жилам.

В ушах зашумело от частого пульса.

— Сколько? — уже более мирно спросил охотник.

— А сколько надо?

— Все.

Такой подход меня несколько озадачил, но препираться я не стал и вынул из кармана несколько мятых купюр, оставшихся после вчерашнего посещения курсантского буфета.

— А ты? — обратился охотник к Пасу, забрав у меня деньги.

— Ничего не осталось, — ответил Пас.

— Ладно. — Незнакомец спрятал мои деньги в карман и скрылся за склоном холма.

— Ты что, вчера все деньги потратил? — спросил я у Паса.

— Нет.

— А почему не дал?

— Разве я ему должен?

Вот так номер! Хлюпик Пас сумел утаить свои запасы, а я даже не подумал об этом.

— Жалко, что ли? — мне пришлось махнуть рукой.

Пас не ответил. В наступившей тишине, пронизанной трелями сверчков, было слышно, как завелся мотор нашей амфибии.

— Пошла на погрузку, — предположил я. — Ну и влипли же мы с тобой!

— Надо добраться до штаба, — напомнил Пас.

Голод и нарастающий страх не оставили во мне сил на возражения. Мы обогнули холм и наткнулись на одинокое каменное здание с темными окнами. Над запертой дверью висела табличка с надписью “Аппаратный класс”. На крыльце пахло протухшим “рассолом” и белковым эластидом. Судя по наметенной у порога пыли, дверь не открывали недели две — там даже травинки выросли. Правее двери висел выгоревший на солнце пластмассовый щит с надписью “Доска почета”. На нем красовались три пожухлые фотографии — охотники в торпедном классе, охотники в аппаратном классе и охотники возле борта гравилета.

— Нечасто они здесь тренируются, — презрительно скривился я.

— С трудом представляю идиота, который стал бы по доброй воле тренироваться с жидкостным аппаратом, — фыркнул Пас.

— А на фига тогда быть охотником, если не ходить в глубину?

— Ты серьезно? Лично я предпочту мыть тарелки на камбузе, чем ощущать приросший к телу глубинный катетер.

— Странный ты. — Я взглянул на товарища и пожал плечами.

Он пропустил мое замечание мимо ушей.

За следующим холмом мы нашли штаб, о чем свидетельствовала табличка над бронированной дверью, но воспользоваться кнопкой вызова никто из нас не решился. Зато мне на глаза попался световой указатель с надписью “Камбуз”, и я услышал, как у Паса заурчало в животе.

— Может, командир там? — с надеждой спросил Пас.

— Там и “старики” могут оказаться. А Жаб скорее всего на погрузке.

— Камбуз уже закрыт, — задумчиво произнес Пас. — А хлеборез скорее всего такой же салага, как и мы. Ну кто из “стариков” согласится торчать на камбузе? Мы могли бы выпросить у него что-нибудь пожевать.

Такой довод показался мне резонным.

Глава 4 "РИПЛИ"

Камбуз оказался приземистым бараком с соответствующей надписью над дверью. Фонарь освещал только крыльцо. Пас ткнул в кнопку звонка, и почти сразу изнутри послышался низкий женский голос, помянувший барракуду. Потом донеслось гораздо отчетливей:

— Кого еще принесло, якорь вам в задницу? Со дна морского достанут, чтоб их десять раз в ил закопало!

— Женщина, — повернувшись ко мне, горячо шепнул Пас.

Мне хотелось сказать ему, что он идиот, но я только постучал костяшками пальцев себе по макушке. В этот момент пискнул замок, и дверь с мягким шипением уползла в сторону.

На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, крепкая и стройная, словно по два часа в день проводила на спортивной площадке. На ней была синяя майка вместо рубашки и брюки, точно такие же, как у нас. Только большего размера — росту в незнакомке было полных метр девяносто. Ее грудь под майкой казалась отлитой из пластика, как мышцы капитана Максютина на скульптуре, а смоляные волосы были острижены коротко, по-мужски. На ногах у нее были