Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова Страница 11

— Звезда.

У меня кишки закрутились в узел, а в груди похолодело. Напрасно я надеялась, что никого не придется пинать, — судя по всему, придется! И, хотя я вовсе не хотела становиться командиром звена, уступать я тоже не должна. Я и так в шатком положении, меня станут презирать еще сильнее, если я сдамся Лесли. Нет, никак нельзя показывать слабость. Проклятие!

— А это по правилам? — ахнула Веела, коротко оглянувшись на меня. — Так можно?

Фиалка так до сих пор и не поняла, что в Академии Торн-а-Тир правила не на первом месте. Ансгар, Ансгар… Знакомая фамилия. Меня вдруг озарило: это ведь одна из древнейших аристократических фамилий.

— Слышь, Пепел, скоро я надеру твою маленькую задницу! — крикнул Лесли, хорохорясь.

Ну, это мы еще посмотрим! И я, кажется, обзавелась прозвищем.

Командир Эйсхард подозвал меня кивком, оттянул воротник жилета и, глядя мне прямо в глаза, проткнул ткань длинной острой иглой. Ткань, а следом за ней кожу. Я вздрогнула и стиснула зубы, пока тонкая игла пронзала мою плоть. По шее, щекоча, сползла капля крови. Эфор Айсхард специально причинял мне боль и продолжал неотрывно смотреть мне в лицо. На что он надеялся? Что я заплачу? Убегу? Такого удовольствия я ему не доставлю!

— Поздравляю, кадет Дейрон, — бесцветным голосом сказал он.

Глава 11

Пока кадет Хилл зачитывал вслух состав последнего звена, к дверям столовой подошла следующая группа одаренных под предводительством светловолосого эфора. Командир Эйсхард называл его Ярсом, а тот его — Снежкой. Забавное прозвище, неудивительно, что Эйсхард его ненавидит. Куда больше ему бы пошло зваться бездушным куском льда. Или просто Льдом, да. Или гаденышем! Я, поморщившись, потерла место укола.

— Поздравляю, кадет Фридман, — как ни в чем не бывало продолжал он назначать командиров, вручил последнюю звезду и повернулся к нам, усмехнулся краешком рта. — Отправляемся на ужин.

— Да-а! — раздались крики. — Ну наконец-то!

В столовой нас рассадили за столики по звеньям. Тарелки разносили кадеты-второкурсники.

— Какая честь! — ухмыльнулся Лесли, когда стройная симпатичная девушка поставила перед ним тарелку с наваристым супом.

Он откинулся на стуле, заведя руки за голову, и пожирал второкурсницу масленым взглядом.

— Не радуйся, желторотик, — парировала та. — На следующей неделе обязанность дежурить по столовой перейдет к вам. Субординацию еще никто не отменял. Слышал о такой?

Лесли приуныл, но ненадолго. Он подмигнул Вееле.

— Одно радует — со мной в команде такая славная крошка! Мы ведь с тобой подружимся?

Веела покраснела и потупилась. Вот ведь заноза в заднице этот Лейс! Надо срочно поставить его на место, пока он окончательно не распоясался. Я еще не знала, какие обязанности у командира звена, но подозревала, что держать в узде зарвавшихся подчиненных — одна из них.

— Еще одно оскорбительное замечание в сторону Веелы или дежурного, и ты получишь штрафные баллы! — отчеканила я.

На самом деле я понятия не имела, могу ли я назначать штраф. Но если нет, то какой смысл в командовании? Звенья для того и придуманы: эфор просто физически не сумеет уследить за всеми.

Лесли метнул в меня взбешенный взгляд, открыл было рот — явно не для того, чтобы попросить прощения — но прошипел только:

— Недолго тебе осталось командовать, Пепел.

— От меня ты штрафных баллов не получишь, — прогудел Ронан. — Но вот по зубам — запросто!

Неужели сын рыбака решил вступиться за меня? Или, скорее, за пунцовую от смущения Веелу. И все равно приятно ощутить рядом с собой плечо товарища.

— Давайте ужинать! — пискнула Фиалка. — Суп остывает!

В гнетущем молчании мы заработали ложками, тишину нарушало лишь осторожное позвякивание да хлюпанье. Ронан очень старался не сёрпать супом, но получалось у него плохо.

— Какой необычный суп, — сказала Веела, отставив тарелку - она едва ее ополовинила.

Видно, на языке аристократов «необычный» означало «несъедобный», но врожденная деликатность не позволяла дочери родовитого семейства пренебрежительно отзываться о еде. По мне, так суп вполне себе ничего. В гарнизоне мы с отцом питались тем же, что и рекруты: перловкой с тушенкой, щами из кислой капусты. В общем, без изысков.

— А у нас дома, знаете, какие блюда подавали к обеду? — оживилась Веела. — Рассказать?

— Валяй! — дозволил Ронан и выхлебал остатки супа прямо через край тарелки, поднеся ее к губам.

— Папа любит уху из стерляди, а к ней у нас обычно подаются расстегаи, где начинка тоже из рыбы! — начала Веела, ее глаза засияли, когда она погрузилась в воспоминания. — На горячее — мозги под зеленым горошком, утка под рыжиками, телячья голова с черносливом и изюмом.

Ронан сглотнул и жадным взглядом уставился на недоеденный суп Веелы.

— Будешь?

— Не-а, доедай. Так вот. На четвертую перемену подавали в основном жареную дичь: индеек, уток, гусей, рябчиков, куропаток. Куропаток редко, только в охотничий сезон.

Я перестала вслушиваться в слова Фиалки, но была ей благодарна: Вееле удалось создать за нашим столом хрупкий мир. Парни как завороженные смотрели на нее и начисто подмели все, что оставалось на столе. Нам на второе, конечно, телячью голову с черносливом не подали, но рис с мясом тоже оказался вполне неплох.

— А вот и компот! — воскликнула я, когда на стол опустился графин с желтоватой жидкостью.

— Из сухофруктов, — вздохнула Веела. — И никакого десерта.

— Строимся! — рявкнул эфор Эйсхард, когда тарелки и стаканы опустели.

Кадеты поспешили каждый к своей группе. Я снова подумала, что мы похожи на цыплят: бежим, торопимся, суетимся, переминаемся с ноги на ногу, с ожиданием поглядываем на командира, как на маму-курицу. Но он-то скорее напоминал хищного коршуна. Эфор Эйсхард поглядывал на нас свысока, заложив руки за спину: не человек, а мраморное изваяние. Казалось, он мог так простоять целую вечность, не шевельнувшись, ожидая, пока его подопечные угомонятся.

— Сейчас я отведу вас в ваше крыло, завтра подъем в шесть утра. Вы услышите сигнал. Сбор в половине седьмого. До этого времени можете отдыхать.

— Ура-а, — тихонько протянул кто-то.

И я мысленно тоже выдохнула: «Ура!» День казался бесконечным, столько всего пришлось сегодня пережить! Ничего, теперь высплюсь, приду в себя, и плечо перестанет болеть, а завтра начнется новая жизнь.

— А ты чего улыбаешься, Дейрон?

Я улыбалась?