Ловчие - Никита Юрьевич Калинин Страница 10

«Что ты такое?» – мысленно спросил я, но в ответ услышал лишь тишину. И, долго не раздумывая, чтобы опять не сдрейфить, таки насмелился войти под покров темноты внутри самого себя.

Это был какой-то полуразрушенный храм. Покинутый давным-давно и позабытый. Деревянные стены потемнели и потрескались, а занозистый скрипучий пол местами порос чахлым блёклым мхом. Воздух заполняла пыль пополам с запахом пересушенных трав, призрачный свет лился откуда-то сверху, с потолка в виде разбитого на секции круга с выцветшим «солнцем» посередине. Я замер, задрав голову. Подобную конструкцию называли «небесами» – я как-то был в Карелии, на экскурсии по памятникам древнего деревянного зодчества.

Что б мне провалиться! Внутри моей башки существовал храм!

В самом центре, на каменном ступенчатом постаменте, в окружении света стояло оно: собакоподобное, в загнутых книзу иглах по горбатой спине, с торчащими строго вверх неподвижными ушами, как у египетского бога смерти. Три хвоста существа то скручивались туго, то снова расплетались, шевелясь отвратными остроконечными червями. У основания постамента светилось что-то наподобие таблички или даже экрана с надписями. Издали виднелось только:

«Нхакал первой ступени».

Я приблизился осторожно, глядя под ноги – расстояние между досками пола кое-где было прямо-таки опасно большим. Всё это время я ощущал себя во плоти, дышал и всё чувствовал. Был сам внутри себя же, как чёртова матрёшка! Поразительно…

Ещё более удивительными были надписи ниже:

«Талант 1–1. Постоянная тяга к отмеченному; если отмеченный использует талант сущности, незамедлительно становится известно его точное местоположение. Преодоление любых препятствий на пути к отмеченному».

«Отрицательная сторона: неповиновение. Чем дольше отмеченный остаётся в живых, тем большую власть получает нхакал над телом ловчего».

Мы смотрели друг на друга, псина не сходила с постамента и даже не меняла позы, изредка издавая странные щелчки, очень похожие на эхолокацию каких-нибудь дельфинов. Я был ей не интересен.

– И что мне с тобой, падаль, делать?!

И вдруг нхакал повёл головой, вытянувшись в стойке, как борзая на зайца по зиме. Длинные клинья ушей заострились ещё больше, и в ту же секунду меня потянуло обратно в слякоть переменчивого Питера.

Я очнулся с хриплым вдохом и кое-как сморгнул колющую сухость в глазах. Я совершенно точно знал, где сейчас лысый тип! Увидел его! Он был всего в трёх кварталах отсюда! Опять на Литейном мосту!

– Херово, да?.. – надо мной нависла бородато-доброжелательная рожа бомжа. – Мужик, ты лучше бухай. На хер наркоту!

Я криво усмехнулся и поднялся, изо всех сил держа себя в руках. Непреодолимо захотелось от души врезать по этим кислым вареникам, что у него вместо губ! Не знаю как, но я сдержался. И даже сунул сердобольному бомжу мятые купюры из кармана чужого исполосованного пальто. Деньги теперь мне были ни к чему.

– Благодарю! – бездомный радостью аж подавился, смачно закашлявшись.

Стараясь не привлекать с себе лишнего внимания, я спрятал рассечённое лицо в стойку воротника и уверенным шагом двинулся навстречу людскому потоку. В голове почти не осталось мыслей – всё, чего я хотел, было связано с целью, обозначенной мне мифической псиной. И нхакал делал всё, чтобы я оказался у цели как можно скорее: вот, как-то удачно получилось обойти патруль полицейских, которых наверняка привлёк бы мой вид, а следом и светофор вспыхнул зелёным, едва я приблизился к проезжей части, хотя счётчик буквально только что показывал ещё с десяток секунд ожидания.

На месте я оказался быстро, спустя каких-то пятнадцать минут быстрого шага. И первое, что понял: лысый определённо любил мосты. Вот прямо слабость у него была к спортивным плевкам на дальность с высоты!

– Верблюд, сука… – сквозь зубы прорычал я, не сводя с него глаз.

«Тесла» опять моргала аварийкой у отбойника. Мимо сновало много народу, и только поэтому я не подошёл к лысому сразу, а остановился пятью пролётами ниже, у старинного чугунного столба. Мачо в змеином пиджаке не видел меня с такого расстояния. Да и подойди я ближе, казалось, лысый не заметил бы меня – разговором по телефону и плевками на лёд он был поглощён целиком и полностью.

Нхакал подталкивал, скрежеща когтями – я ощутил, как мышцы приходят в движение против моей воли. Схватить гада за отвороты пиджака! Вышвырнуть за парапет, чтобы башку размозжил об оплёванный им же лёд! Но я сопротивлялся. Ждал и думал. Ведь это почти наверняка конец для нас обоих – меня тут же скрутят прохожие, а после посадят лет на десять, а то и больше.

Не-е-ет… не так это должно быть. Я знаю, как нужно поступить!

Задумка казалась бредовой, но точно лучше, чем на глазах у сотни людей скинуть человека с моста. И едва она мелькнула, я снова ощутил толчок, только на этот раз противиться не стал: перемахнул через отбойник и с невозмутимым видом двинулся к чёрной машине, то и дело оглядываясь назад, чтобы не оказаться под колёсами.

Я ожидал оглушительного боя сердца и дрожи. Ждал хора панических мыслей, что могу быть не вовремя замечен, разоблачён, узнан. Что ничего не выйдет, и всё случившееся зря.

Но оглушительным было только одно. Спокойствие.

Взявшись за ручку задней двери, я услышал, как щёлкнул центральный замок. Лысый всё ещё говорил по телефону, и это не он открыл автомобиль, нет. Это сделал нхакал. Я быстро влез внутрь и втиснулся меж рядами сидений, хоть это и оказалось нелегко: комфортом пассажиров в спортивных автомобилях сознательно пренебрегали, и ноги их зачастую оказывались возле ушей. И стоило мне перестать шевелиться, как вдруг за лобовым стеклом мелькнула широкая тень. Водительская дверь открылась.

– …да, всё сделано. Я снова на Литейном, круг замкнулся, можно начинать ритуал, – он всё ещё говорил по телефону. – Да… Да… Нет. Я сказал: нет. Хорошо. Я сделал то, что ты хотела, – лысый плюхнулся на водительское и закинул руку за сиденье, едва не задев меня. Кожа на его запястье шелушилась и отслаивалась. – Я хочу в род. Но ты сама говорила, что… Нет, это ты послушай! Я сделал всё, на что ты меня зарядила, я стал хер пойми чем, я такую кашу заварил, а ты мне говоришь, что не можешь принять меня в долбаный род?! Да кем ты себя возомнила?! Я жизнь свою просрал, чтобы…

На том конце послышалось такое шипение, словно бы лысый говорил с самой Медузой Горгоной. Он отстранил от лица телефон, как если бы тот вдруг накалился, и подался к рулю. Я не видел мачо, но ощущал, что он сейчас