Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов Страница 9

— Скажи, а три девушки, которые возле Её Величества в такой же одежде, как она и с саблями, кто они?

— Это её фрейлины, сержант-дамы Корпуса. Все княжны. Одна русская, вторая польская и третья итальянская, дочь князя Пандольфо Малатеста.

Из шатра вышла девушка. Ян узнал её, это была помощница Её Величества, которая помогала врачевать его. Девушка посмотрела на всех, кто находился возле шатра.

— Государыня спать легла. Идите с богом. Не беспокойте её. — Махнула на всех рукой и юркнула назад в шатёр.

— Ну всё, литвин, иди спать. Песен больше не будет. — Сказал ландскнехт и пошёл куда-то в глубь военного лагеря.

Ян вернулся к своему топчану. Лёг на него. Лежал вспоминал. Неожиданно к нему подошла та девушка, что помогала Королеве лечить ему руку и которая отправила всех спать, объявив, что Королева почивать изволила. В руках она держала глиняной горшочек.

— Эй, князь литовский, рука то болит?

— Болит. Но я потерплю. И я не князь, я боярин.

— То Государыне лучше ведомо, кто ты князь, аль боярин или вообще смерд какой. Если сказал князь, значит князь. На вот, пей. Государыня велела мне дать отвар тебе. Он поможет боль меньше сделать… Давай я подержу, напою тебя. А то одной рукой не удержишь, разольёшь зря. — Фрося держала горшочек возле рта князя. Напоив его, она вытерла платком рот Яна. — Напился? Теперь спать ложись.

— Подожди. Расскажи мне о твоей госпоже.

— О Государыне?

— О ней.

— И что ты хочешь услышать, княже?

— Какая она?

— Что значит какая? — Фрося удивлённо посмотрела на Яна.

— Добрая ли она хозяйка?

— Добрая. К своим людям она добрая и справедливая. Зазря не накажет. А вот к недругам своим она немилосердна. Особенно к предателям. Немилосердна к лгунам, к тем, кто не держит своего слова, немилосердна к клятвопреступникам. К таким у неё нет пощады. — Фрося с улыбкой смотрела на литовского князя, словно спрашивая: «Ну что, много узнал?» Яна это покоробило. Ведь она, в отличии от Королевы, из простых.

— Ты вообще-то с высокородным разговариваешь.

— Тю, и что? Я и с графами разными разговаривала и с баронами. И с князьями да боярами. А уж про простых людей я вообще молчу.

— Её Величество и простых лечит?

— Конечно. Люд то её любит. На Руси, Матушку за святую считают. Гордятся что у них Царевна такая. Не даром покров Пресвятой Богородицы на ней. А Церковь Православная наша назвала госпожу мою своей дщерью возлюбленной. Матушка Александра из самой чаши Христовой причащалась.

— Из Святого Грааля?

— Да, вы католики чашу Христову Граалем зовёте. Из него… Ну что, рука меньше болит?

— Да. Странно это. Какое-то состояние у меня.

— Спать ложись, княже литовский. Как говорит Царица Александра, утро вечера мудренее.

Фрося покачала головой с осуждением в глазах и вышла из госпитальной палатки. Ян лёг. Постепенно боль ушла, и он погрузился в сон…

Утром проснулась с первыми лучиками солнца. Потянулась от души. Мои сержант-дамы ещё спали. Смотрела на них. Вот Ксюша, свернулась калачиком на правом боку, подогнув колени к животу. Вот Агнешка спит на животе, раскинув руки в стороны. Вот Паула. Эта наоборот на спине лежит, одеяльце сбросила, руки тоже в стороны и ноги. Я усмехнулась. Вот мужу её будущему не позавидуешь. Такая как раскинется, глядишь и мужа с ложа сталкивать будет. Фрося рядышком со мной спала. Я тихо встала. Стоя, ещё раз потянулась, раскинув в стороны руки и выгнув спину. Хорошо то как, даже взвизгнуть захотелось, но сдержалась. Пусть поспят. Надела штаны, верхнюю рубаху, сапоги, китель. Расчесала волосы. Господи, вот морока то. Толи дело короткая прическа… М-да, об этом остаётся только мечтать. Заплела одну косу. Всё же я была не замужней сейчас, хотя и вдовой. Вообще я могла обрезать косу, когда Ваня умер. Вдовам такое разрешалось. Вот только мне тогда никто об этом не сказал. А потом уже поздно было. Хотя частично я её остригла. Сделала до пояса, а то ниже зада была, кошмар какой! А сейчас опять выросла. Хотела её укоротить. Ума хватило Василию сказать, так он аж на месте подпрыгнул. Вернее, он застал меня в моём кабинете в Кремле с ножом в одной руке и косой в другой руке.

— Ты что делать собралась? — Вместо доброго утра воскликнул он тогда.

— Да вот думаю, укоротить её. А то замаялась с ней.

— Ты с ума сошла, Саша⁈ Никак это не можно делать! Попробуй только мне обрежь её!

Вот и мучилась теперь. Я вообще, если честно, многие табу нарушала в этом плане. Чего стоят только мужские порты, как сейчас говорят на Руси. Когда замужем за Ваней была плела две косы. Только под головным убором редко прятала их, хотя, как замужней женщине мне было положено так делать. Плести две косы и укладывать их в виде короны, после накрывать кикой. Но я на это наплевала, так как под боевым шлемом попробуй походи с такой короной. На фиг. Голову я, конечно, закрывала, платком там, жемчужной сеточкой или шапочкой, «кубанкой». Но косы под шапку не укладывала. Они у меня из-под головного убора за спину заброшены были или на грудь. Ване поначалу это не нравилось, но потом он смирился. Даже маман мне ничего не высказывала. Одно слово заморские царевны. Сейчас заплела одну косу, толстую такую, повесится на ней можно или слона привязать. Вплела две разноцветные ленты и завязала один за другим бантики. Кстати, две ленты в косе у девушки, это был знак, что у неё уже есть жених и родительское благословение получено, так что ходим мимо, господа-товарищи кобели. На голову надела не кубанку или платок, а мягкую шапочку из красного бархата, отороченную мехом горностая. Красный верх расшит был жемчугом. Косу закинула за спину. Вышла из шатра. Охрана блюла меня. Стояли возле входа. Вообще охрана стояла по всему периметру шатра. По мимо мечников Алексея Кобылы, моего официального начальника охраны, которого Василий передал мне полностью, тут же тусовалось и двое палатинов — Айно и Божен. Остальные спали.

— Доброе утро, Айно, Божен. — Поздоровалась с ними. Посмотрела на часовых. — И вам доброе утро, вои.

— И тебе, Матушка, доброе утро. — В унисон ответили стражники. Айно с Боженом