Собиратель воды - Игорь Зыгин Страница 9

— Верят или нет, но они опечатали два зернохранилища, — добавил Хамид, переходя на шёпот. — Официально — для учёта запасов. Но стражники там не городские, а храмовые. И внутрь никого не пускают.

— Это возмутительно! — не сдержался Расул. — Использовать общие запасы как личную собственность!

— Осторожнее со словами, друг мой, — предупредил Муса.

Дверь снова распахнулась. На пороге стоял Фазиль, тот самый торговец тканями, который недавно спешил на площадь.

— Новости с площади! — выпалил он с порога. — Халид только что объявил, что Назир не просто еретик — он вор! Якобы украл какой-то священный артефакт из Храма! Награду за его поимку увеличили до ста серебряных монет!

— Чего именно он якобы украл? — спросил Хамид, приподнимая бровь.

— Какую-то реликвию, — ответил Фазиль, переводя дыхание. — Точно не сказали, но намекнули, что это что-то, что могло бы помочь в восстановлении кристалла.

Хамид фыркнул.

— Какая наглая ложь. Каждый, кто знал Назира, скажет, что он — последний человек в городе, способный на воровство.

— Но теперь Халид знает что сказать, если кристалл не заработает. А еще есть повод отправить храмовую стражу в любой дом под предлогом поиска этой штуки, — заметил Муса.

— И толпа охотно ему поверила, — добавил Фазиль с горечью. — Моя собственная дочь пришла с площади в слезах: "Как мог Назир предать нас? Украсть наше спасение?". Я пытался объяснить ей, что это, скорее всего, неправда, но она смотрела на меня как на безумца. "Почему тогда он сбежал?", — спрашивала она. И что я мог ответить?

Расул отложил ножницы и погладил свою собственную бороду, как делал всегда, когда глубоко задумывался.

— Что-то не сходится в этой истории, — произнёс он. — Если кристалл действительно умирает, почему Халид просто не скажет об этом? Почему бы не начать готовить город к неизбежному?

— Потому что тогда рухнет вся система, — тихо ответил Хамид. — Власть жрецов держится на вере в то, что они — единственные, кому боги даровали силу поддерживать кристалл. Если люди узнают, что жрецы бессильны перед угасанием кристалла, вся их власть, всё их положение в обществе, всё их богатство — всё исчезнет в один миг.

Он не закончил фразу, но все поняли смысл.

Мастерская цирюльника постепенно наполнялась людьми. Один за другим заходили горожане — кто-то действительно нуждался в услугах брадобрея, но большинство приходило за новостями и возможностью свободно обсудить происходящее. Расул едва успевал обслуживать клиентов, одновременно поддерживая разговор.

— Говорят, Халид приказал заковать Назира в кандалы для публичного покаяния, — шептал он, нанося масло на бороду очередного клиента. — Но тот каким-то образом узнал и сбежал! Теперь жрецы перекрыли все колодцы — воду выдают только после молитв. Как по мне, так с каждым днём всё больше разумных людей начинают сомневаться, хотя вслух никто не осмеливается это признать…

К полудню лавка цирюльника превратилась в настоящий базар. Здесь были и убеждённые сторонники жрецов, и скептики, сомневающиеся в словах Халида, и просто напуганные люди, не знающие, что думать.

— Мой зять — истинно верующий, — рассказывал один из купцов, пока Расул подравнивал его усы. — Стоит на коленях часами, славит мудрость Халида. Говорит, что мы не должны сомневаться ни на миг. А я смотрю, как моя лавка пустеет, как прилавки на рынке становятся всё беднее, и думаю: может, стоит готовиться к худшему?

— Если бы кристалл действительно умирал, разве стал бы Назир бежать? — горячился другой спорщик. — Он бы остался и боролся за правду!

— Ты бы тоже бежал, если бы за твою голову предлагали сто серебряных, — парировал третий.

— А что, если он ищет другой кристалл? — предположил четвёртый. — Говорят, древние тексты упоминают целые месторождения кристаллов где-то в глубинах пустыни.

— Бабьи сказки, — отмахнулся пятый. — Никаких других кристаллов нет и никогда не было. Халид прав — нам нужно просто молиться усерднее, и боги смилостивятся.

— Может, он и прав, этот Назир, — вмешался седобородый ткач, дожидавшийся своей очереди. — Может, кристалл и правда умирает. Только вот… кто ж так разговаривает с народом?

Он смахнул с колена пёрышко и продолжил:

— Говорит про свои диаграммы, про числа, как будто мы тут все Академии заканчивали. А Халид вышел, руки к небу, да сказал: «Испытание! Надо верить!» — вот народ и закивал. Простенько, душевно. Понять можно.

Расул внимательно слушал, не вмешиваясь, только изредка подкидывая в разговор новую информацию, как масло в огонь. Он давно заметил удивительную особенность — люди охотнее делились секретами с тем, кто держал острый инструмент у их горла.

К вечеру, когда последние клиенты разошлись, Расул сел записывать события дня в свой дневник — маленькую кожаную книжечку, которую хранил в потайном ящике стола. Он не знал, зачем ведёт эти записи. Может быть, чтобы когда-нибудь рассказать внукам, как изменился Аль-Мадир в дни великого кризиса. Если, конечно, у города будет будущее…

"14-й день месяца Сафар, год 478 от Великого Дара," — написал он.

_"Город похож на человека, внезапно осознавшего собственную смертность. Одни впадают в отчаяние, другие цепляются за любую надежду, третьи делают вид, что ничего не происходит.

_Что удивительно — после выступления Халида большинство обычных людей поверили ему, а не Назиру.

_Но образованные, думающие люди — те, кто приходят в мою лавку, — всё чаще задают неудобные вопросы.

_Халид, конечно, искусный оратор. Он знает, как управлять толпой. Но даже его красноречие не может заполнить пустые фонтаны или накормить голодных детей.

_Интересно, куда направился Назир?

Что меня больше всего тревожит — это тайные приготовления жрецов. Зачем опечатывать зернохранилища? Куда исчезают сокровища из казны? Почему эмир молчит? Слишком много вопросов и слишком мало ответов.

Завтра, говорят, Халид проведёт великий ритуал очищения. Все жители должны присутствовать. Я схожу. Буду внимательно смотреть на лица жрецов во время ритуала. Их глаза скажут больше, чем все их речи"._

Расул закрыл дневник и спрятал его. Затем медленно обошёл мастерскую, гася масляные лампы. В последней, которую он оставил гореть возле своей постели, пламя было слабым, почти прозрачным — масло заканчивалось.

"Как символично," — подумал он. — "Всё угасает в нашем городе — свет, вода…"

Город засыпал, постепенно успокаиваясь после бурного дня. Завтра всё вернётся в привычное русло — люди будут молиться о возрождении кристалла, стоять в очередях за водой, шептаться о беглом еретике. Жизнь продолжится, пусть и под тенью неизбежного.

Глава 3. Цена воды

На седьмой день странствия Назир понял, что умирает.

Запас воды, который Лейла успела собрать перед его бегством, иссяк три дня назад. Последние капли он растягивал по строгой системе — тридцать капель каждые