Пресвитерианцы. Четвертый берег - Василий Кленин Страница 8

Когда старые феодальные правила и принципы начинают закапывать сами себя… Когда неясно, кто кому и почему должен подчиняться… Когда один феодал мог быть вассалом сразу нескольких монархов из-за разных ленов (или один совершенно независимый монарх, имея лен в чужом государстве, являлся вассалом другого монарха или… кучу странностей породили Темные века!)… В общем, когда вся эта система идей ведет к краху королевства, на первый план выходит новая идея.

Нация. И ее интересы, которые превыше всего.

«Конечно, Жанна так не формулировала, — улыбнулся Наполеон. — Но вся её недолгая деятельность свидетельствовала именно об этом!».

И ведь как Франция оказалась готова к этому! Почти сто лет войны и внутрифеодальной грызни выработали в людях потребность в объединяющей идее. Сразу нашлась куча сторонников биться за нею. И, казалось бы, это в то время, когда все занимаются тем, что хотят урвать кусок пожирнее. Да, наверное, Орлеанская Дева сама по себе была невероятно убедительной и заразительной. Но важны и идеи. Идеи, которые еще не осознавались, но их ждали. Потому что дальше…

Пятнадцать лет — с самого злосчастного Азенкура — Франция проигрывала все битвы. Все! Даже, имея численное преимущество, даже находясь в выгодной позиции, даже вместе с союзниками-шотландцами. Словно, проклял кто Францию. Поражения были трагические и позорные. Англичане казались какими-то супервоинами. Это даже не спишешь на особые преимущества в военном искусстве. Или на талант британских генералов.

Потому что, как только появилась Жанна д’Арк за несколько месяцев был деблокирован Орлеан. Затем — взяты ряд крепостей в долине Луары, разбито в поле английское войско, освобожден Реймс (где и короновали Карла VII). Едва Париж не отбили! За полгода Жанна сделала больше, чем все французские коннетабли за 15 лет.

А вот через год всё выглядело так, словно, она стала не нужной. Орлеанская Дева посеяла идею. Полезную, но в чем-то опасную и для самого Карла VII. Было полное ощущение, что в 1430 году он от нее избавился. Жанну взял в плен вассал бургундцев Жан Люксембург и… затребовал банальный выкуп. Карл, конечно, формально поторговался, но не сошелся в цене. Словно, какую-то лежалую треску хотел купить. А Люксембург просил-то всего 10 тысяч ливров. Некоторые полководцы могли стоить и сотню. И не ливров, а золотых экю! Но у человека, который получил законную корону из рук Орлеанской Девы, денег не нашлось…

Тут-то и появился небезызвестный Пьер Кошон. Епископ, жаждавший громкого процесса и карьерного роста, организовал сделку, пленницу выкупили англичане и отдали на суд инквизиции. Потом плен в Руане, судилище, длившееся полгода. И костер.

«Наверное, со своей колокольни Карл VII был прав, — Наполеон пригубил уже остывшее вино. — Корону он удержал, Франция в конце концов стала независимой. А потенциально опасные идеи не получили своего развития. Но это еще 20 лет тяжелой войны! И ведь Франция в ней не победила, а только отбилась. Она упустила возможность получить первенство в Европе. Вечный ее враг сохранился и остался полон сил!».

Генерал был уверен, что всё могло пойти иначе, останься Орлеанская Дева живой. Если она будет живым символом всенародной войны, то за несколько лет Англия получит сокрушительное поражение. А из войны Франция выйдет сильным и единым государством.

Нужно лишь маленькое чудо.

Наполеон решил, что сможет это чудо организовать!

Как доставить из Сингапура в Руан 10 000 человек? Да почти никак! Даже тысячу. Такую ораву в пути не прокормить, да и корабли не выдержат столь долгий путь. По счастью, у Наполеона имелось время. Ему нужно попасть во Францию в небольшой промежуток между победами Жанны и ее казнью. То есть, не раньше 1429–1430 года.

Он решил двигаться поэтапно, начал строить океанские фрегаты и вообще вкладывать львиную долю сингапурских доходов в будущую экспедицию. По счастью, ему повезло с Золотым Флотом, он смог заметно ускорить отплытие… так что на Цейлоне не побоялся слегка задержаться. Только Чжэн Хэ знал, что индийский остров — всего лишь пауза в длинной дороге. Самому Наполеону Цейлон нужен был для отдыха, укрепления армии и флота. Нужны были богатства Индии, рекруты и новые мастера. Пока он решал эту задачу, Чжэн Хэ и Гванук отправились на Мадагаскар — строить базу для будущего переезда. Это произошло как раз в то время, когда англичане начали осаду Орлеана. А через восемь месяцев, когда Жанна д’Арк сняла эту осаду, Гванук вернулся — и на южный остров отправились 9000 солдат, 5000 моряков и 1500 мастеров. К баочуаням присоединились пять новых недофрегатов, заметно лучше своего первого прототипа. И на каждом — по 12 короткоствольных морских пушек.

На Мадагаскаре тоже пришлось задержаться. Гванук сумел создать терпимые отношения с местным племенем мерина, которое имело свое варварское царство Аласура. Аласуре угрожал торговый султанат Килва с восточного побережья Африки. Чтобы укрепить добрые отношения и еще больше обезопасить колонию Ваннаров, всё лето 1429 года Золотой флот топил корабли султаната, грабил города Софала и Килва. Хотя, главная причина задержки была другой: капитанам и штурманам требовалось освоиться со звездами южного полушария, изучить течения.

Дождавшись зимы 1430 года (которая там как раз являлась летом), накопив ресурсы, убедившись, что моряки уже готовы к дальним плаваниям в южных морях, Наполеон и Чжэн Хэ двинулись по самому большому отрезку пути. Жанна д’Арк только-только попала в плен, времени еще с запасом, но генерал начинал немного нервничать.

Движение вокруг Африки заняло у них больше полугода. Приходилось делать долгие остановки, выдерживать сильные шторма. За это время Золотой Флот потерял шесть кораблей, включая, один из недофрегатов. Самой трагичной стала утрата водоналивного судна. Теперь пополнение запасов воды для 15 000 человек на диких берегах Африки превратилось в настоящую проблему.

И все-таки они добрались до следующей точки отдыха: Канарских островов. Флоту требовался серьезный ремонт, а войску — пропитание. Здесь им никто склады зерном заранее не забивал. Однако, кое-что на островках нашлось. Помимо диких племен с невероятной для Африки светлой кожей, здесь обнаружились и первые европейцы. Канары своим владением считала Кастилия. Но, к великому изумлению Наполеона, хозяйничали тут французы. Они контролировали два острова: на Лансароте стоял каменный замок Рубикон, а на Фуэртевентуре — замок Ришрок. Владел ими некий Масио де Бетанкур. Измученный вином и субтропической жарой юнец