Революция - Виктор Сергеевич Мишин Страница 8

объяснял нам происходящее, и из его скомканной болтовни я понял главное. Утром у него были убиты трое и один тяжело ранен. Вы скажете, что это мог сделать и один человек? Да, не спорю. А могло быть и так, что четвертого, может быть, как раз того, что ранили, и вовсе подстрелил кто-то случайно. Но… При опросе солдат мы попытались четко восстановить картину в момент убийства французских солдат, и выходило, что все погибшие и раненые получили свои пули с разницей в несколько секунд и находились в разных местах. У нас были четыре условные точки, где пострадали солдаты, и вот, отрабатывая сейчас одну за другой, я и пришёл к мнению, что работала четвёрка спецов.

Темнеет, надо уходить, больше ничего, скорее всего, не высмотрим сегодня. Хотя…

– Старый?

– Где?

Как же мы с ним понимаем друг друга…

– Прямо, горизонт. – Это означало, что стоит обратить внимание на место, находящееся дальше тех, кого мы обнаружили. Направление прямо от нас.

– Быстрый… – Пулеметчика он увидел, а вот стрелка?

– Рядом, слева.

– Есть. Работаем?

– Малой?

– Не уверен. – Ага, видимость уже не позволяет Малому дать гарантию на поражение.

– Старый?

– Под кустом минус, – кажется, разочарованно произнёс Иван и вынужден признать мою правоту.

– Схема готова, отход с закатом. Всем продолжать наблюдение.

– Думаешь, ещё?

– Думаю, что могут быть наблюдатели, – решил более открыто обозначить свою идею.

– Ты прав, француз говорил о точности артиллерии.

– Ждём заката.

Французы, если честно, нас не поняли, а на вопрос: «Ну что?» я ответил коротко:

– Завтра.

Лица были удивлённые, общались мы через переводчика, французского из нас никто не знал, когда тот перевёл лейтенанту мой ответ.

– Господин лейтенант просит уточнить, вы смогли решить проблему?

– Я же сказал, – построжел я, – завтра. Прикажите вашим людям не мелькать с утра и не дразнить немцев. Особенно это касается господ офицеров!

Лейтенант хоть и был явно недоволен, но всё же кивнул и отдал честь, показывая, что мы ему сегодня больше не нужны. Ну мы и отвалили спать, по крайней мере, так сообщили переводчику. На деле же я с Лёшкой первыми заступили в дозор. Во-первых, не хочу, чтобы нас застали врасплох, всё же мы на передовой, а доверять французам я как-то пока не научился, а во-вторых, мало ли, вдруг увижу что-то интересное.

– Лёшка, спи пока, если что – толкну, – приказал я Метле.

Спорить у нас не принято, поэтому, пожав плечами, парень быстро устроил себе лежанку, разложив на дне воронки, в которой нам предстоит ночевать, свою шинельку, и закрыл глаза.

Июль, хоть и конец месяца уже, но ночи все ещё довольно светлые. Тепло, не жарко, а именно тепло, я даже позволил себе расстегнуть ворот. Умыл лицо из фляжки, блин, вода совсем противная, тёплая, что-то не догадался сменить, когда были в штабе французов, и, осторожно устроившись на поверхности воронки, стал разглядывать местность.

– Метла, подъём! – дёрнув за рукав бойца, я быстро вернулся назад, туда, откуда наблюдал.

– Есть? – Лёшка появился рядом через минуту.

Коротко взглянув на него, даже в темноте рассмотрел заспанные глаза.

– Есть! – кивнул я.

Минут пятнадцать назад я заметил шевеление метрах в трёхстах и сразу поднял Метёлкина. Две фигуры, даже не прячась и, видимо, надеясь на темноту, или попросту зная расхлябанность французов, нагло шли параллельно фронту. Пригибались, конечно, но шли, а не ползли, а это наглость.

– Вижу. Спецы?

– Думаю, наводчики. Заметил, второй что-то тащит?

– Телефон?

– Скорее всего, – кивнул я больше сам себе, Лёшка наверняка смотрит сейчас не на меня.

– Что делать?

– Прикрытия не вижу, сколько ни смотрю. Давай к нашим, поднимай Старого. До рассвета мы должны их убрать. Идёте вы с Ванькой, Старый страхует, как понял?

– Так точно, понял, как надо! – усмехнулся Метла и стек в воронку, чтобы через пять секунд выползти с другой её стороны и отойти к окопам. Брать в плен немцев я даже не думал, не получится у меня под них сработать, не готов, но, кстати, надо подучиться, может, и пригодится когда-нибудь.

Скоро рассвет, мы окажемся в неудобной позиции, солнце будет справа от нас и впереди, а это – засвет. Надо ждать полудня, вот тогда порезвимся.

– Ворон, есть наблюдатели! – услышал я окрик сзади. Отлично, теперь глаз у немецкой артиллерии нет.

– Принял, все на позиции.

А через час я понял, что ошибся. Конечно, я предполагал такой исход, но гнал эти мысли. Немцы, видимо не дождавшись команд от своих корректировщиков, ударили по скорее всего старым координатам. И нам разом поплохело. Снаряды ложились где угодно, но только не на позициях французской пехоты, а ближе к нейтралке, то есть возле нас. Парни, Малой с Лёшкой, смогли отползти и укрылись в окопах, а вот мы со Старым отведали сполна. Слава Всевышнему, никого из нас всё же не задело, но мы настолько закопались внутрь воронки, что еле вылезли потом. Во рту была земля, в ушах была земля, в носу, в глазах, волосах, везде сплошная земля. Старый словил адреналин и начал ржать, а мне что-то было не до смеха. Нам здорово присыпало винтовки, и я с маниакальной скоростью старался вычистить свою «красотку» до начала атаки. И всё равно не успел. Ударившие позади нас пулемёты ясно говорили о том, что нам конец, если не успеем привести себя в порядок. После своей истерики Старый пришёл в себя только после моей пощёчины, по-другому не реагировал.

– Не стрелять, ты меня понял? Ищи спецов, они точно здесь будут. О, слышишь, как оборвалась пулеметная очередь, это точно не патроны закончились, это они, ищем!

– Ворон, французы ругаются, двоих уже убило! Пулемётчика и младшего офицера… – донёсся до меня крик Метлы.

– Старый, ты слышал?

– Одного вижу, но пехота идёт, что делать?

– Я пригляжу за ними, начну убирать офицеров. Как увидишь движение снайпера, вали его.

– Принял!

Блин, если бы не знал Старого уже столько времени, сейчас бы подумал, что вновь в своём времени нахожусь. Как он перенял мою манеру говорить на жаргоне, просто диву даёшься, но лишь в бою, в быту его корежит от моих словечек.

Атака немецкой пехоты меж тем развивалась ударными темпами. Их артиллерия перенесла огонь глубже, сейчас французам в тылу жарко, а пехота продолжала наступать под прикрытием своих пулемётов.

– К чертям собачьим, они так к нам сейчас придут! – выругался я.

– Так точно, придут, двести метров осталось. Я убираю снайпера, работай, Ворон, – прокомментировал мои слова Старый, и я, наконец, пришёл в себя. Да, позиция пипец какая неудобная. Если вражеские стрелки уже на своих позициях…