Братство. ДМБ 1996 - Никита Киров Страница 6

— Да чё ты пристал к пацанам? — перебил третий мужик, который курил. — Не блатные какие-то, не торчки, не отморозки. Понял, что натворил, что ошибся, подумал, всё разложил, без наездов, без этой блатной ерундистики. Видно же, что не врёт, а пацаны его прикрыть пришли, как положено. Давай вот коньячка потом вмажем, да миром разойдёмся. Погнали уже, а то холодно!

— Митька дело говорит, — сказал высокий.

— Добро, — усатый вытащил руку из кармана и протянул мне. — Не люблю я коньяк, если по чесноку. Короче, звать меня Антон Сергеич.

— Андрей, — представился я, пожимая его ладонь.

Пальцы у него как стальные, он явно пытался передавить, но не получилось, я напрягся. Всё детство эспандер из рук не выпускал, как и многие пацаны, вот и сложно такое передавить.

— Да не надо, короче, коньяк этот, — Антон поморщился. — И сигналку уже починили. Но если чё — заходи. В сигналке, значит, рубишь?

— Перерезать, как оказалось, могу, — я усмехнулся.

Мужики засмеялись, а Антон полез в нагрудный карман кожанки и достал визитку. Многие тогда ходили с визитками, особенно коммерсанты, и никого это не удивляло.

Картонная карточка белая, записана только фамилия, Воронцов, номер домашнего телефона, телефон и адрес магазина, сотовый номер и пейджер. Всё как положено, чин-чинарём.

А взгляды потеплели. Будто у мужиков в голове что-то перещёлкнуло, и увидели в нас не каких-то пацанов, которые принесли им проблем, а таких же, какими совсем недавно были сами. Своих, можно сказать.

Думаю, контакт с ними стоит поддерживать, пригодится в будущем.

— Лады, бывайте, мужики, — сказал высокий афганец в пуховике и подошёл с протянутой рукой. — С возвращением домой! Хорошо, что так вот подошли, вопросы утрясли, как положено, а не как вся эта шваль борзая, которая пороха не нюхала, а пальцы гнёт. Забегайте, посидим. Если чё с работой нужно — обращайтесь. К бандитам этим, главное, не ходите.

Они, посмеиваясь, расселись в джип Антона, в тёмно-красный «Мицубиси Паджеро», он же «Паджерик» или «Поджарый». Популярная тачка не только у коммерсов, но и у братвы.

Но заметно, с каким облегчением у них спало напряжение, да и у нас тоже. Похоже, пацаны ожидали, что будет драка, а тут разошлись мирно, даже без компенсаций. Хотя будь драка, не ушли бы, остались до конца.

— Едучий случай, — протянул Шустрый и взглянул на Царевича. — Дай сигу, Царёк.

— Свои носить пора, — невозмутимо отозвался тот.

— Да мои там лежат, — Шустрый махнул рукой.

— Где там? В магазине? — Царевич хмыкнул. — Да ты мне три блока ещё с армии торчишь, сам помнишь.

— Да ладно, чё ты жмотишься?

— Там в киоске по одной продают, возьми. Старый, будешь курить?

Царевич достал пачку и протянул мне, несмотря на возмущения Шустрого. Я помотал головой.

— Потом хрен бросишь, — сказал я.

— Точняк… о, смотрите, пацаны, кого там несёт, — Шустрый показал на дорогу, где засветились фары от подъезжающей машины. — Вертушка летит с подкреплением. Поздновато, правда.

Побитая зелёная «восьмёрка» заехала одним колесом на тротуар. Из машины выбрался высокий черноволосый парень в красно-чёрном спортивном костюме с полосками, поверх которого была наброшена кожанка. На голове кепка, на носу тёмные очки, в левой руке чётки из оргстекла, которые он достал из кармана, чтобы покрутить с важным видом.

Я бы засмеялся, если бы встретил такого в своём времени, до которого дожил. Вот только сейчас много кто так ходит. Даже модно так.

— Ну чё, — протянул прибывший, подходя ближе. — Чё там, Старый, какие-то хмыри, говорят, на тебя наехали?

— Да разобрались, — отозвался я. — Договорились мирно.

— Ничё ты даёшь. Но ты это, сразу говори, что Газона с «химкинских» знаешь, подтянусь. За тебя-то точно впишусь, — он хитро посмотрел на нас. — За Шустрого вписываться не буду, — он в шутку отпихнул парня, — а вот за тебя, братан, сто пудов!

— Э! — протянул Шустрый с недоумением, но видно, что он ни капли не огорчился. — Ты чё-то совсем охренел, Газон!

— Базаришь.

Вот и Газон, он же Саня Ушаков. До армейки водил грузовик «ГАЗ» в колхозе, вот и прозвище. Правда, сильно встревал по всей этой блатной вроде как романтике, и в армии пытался навязать свои порядки.

Тогда мы его побили всей группой, и он перестал выделываться и корчить из себя главного. А когда начались бои, вписался к нам в команду, будто всегда там и был. Самый выносливый, бесстрашный, носил пулемёт и всегда помогал санитарам не только выносить раненых, но помогал перевязывать и мог подбодрить любого.

Там его ценили, но никто не удивился, когда после возвращения из армии Газон вскоре прибился к «химкинским», они же ОПГ «Химкомбинат». Сначала ходил контролёром на рынке, но уже на этой неделе стал пехотинцем в банде и получил машину, чем сильно гордится.

Но всё же о нас не забыл, вот даже сейчас приехал выручать, хоть и опоздал. Зато если бы дошло дело до плохого, я уверен — он бы не раздумывал, а пришёл на помощь.

Как бы его перетащить к нам с такого пути? Он и сам не стремится никуда ещё, будто в братве ему нравилось. Но я же знаю, что с ним будет. И не только с ним.

— Да всё порешали, Газон, — сказал я. — Спокуха.

— Ну а чё, у тебя-то, Старый, язык всегда подвешен был, — Газон добавил с нарочитой серьёзностью: — Товарищ сержант! Помнишь, как майора того заболтал, тот забыл, зачем пришёл? Ха, ладно… всё нормально, пацаны? — спросил он обычным, немного усталым голосом, без всех этих приблатнённых интонаций.

— Нормально, — я хлопнул его по плечу. — Рад был повидаться.

— Да вот же виделись, три дня назад с тёлочками зависали. Ну и зашибись, раз нормально, — он почесал лоб под кепкой и достал из кармана горсть семечек. Шустрый тут же протянул руку, но Газон сделал вид, что этого не заметил. — А то там пацан один базарил, что ты уезжать намылился, не попрощавшись, а я его чуть не пришиб. Чтобы Старый, да нас кинул?

— Куда я без вас? — произнёс я, хотя на душе заскребли кошки.

— Газон, слушай, — Шустрый откашлялся. — Да чё-то на работу меня