АНАФЕМА: Свобода Воли. ТОМ 1 и ТОМ 2. (ЧАСТИ VIII и IX) (СИ) - Антон Тутынин Страница 58

— А я его оплатил?

— НДС по вашему счёту был оплачен в момент покупки.

Вот и всё, продавать счёт оказалось банально невыгодно по деньгам! Двадцать три процента — это же настоящий грабёж. Три с лишним ляма! Куда выгоднее продать реквизиты счёта неофициально, или взять физическим металлом, толкнув слитки нужным людям на чёрном рынке. Вот только сомневаюсь, что такой дефицитный продукт останется незамеченным при получении в банке. Наверняка ведь привлечёт море народу от бандитов до жадных корпоратов!

— Вроде вот они деньги, бери пользуйся. Ан нет, взять сейчас не получается… — посетовал я сам себе на превратности судьбы. — Алиса, дай полную справку обо всём имуществе, моём и остальных членов нашей семьи.

И тем не менее, я решил ещё раз попытать счастье. Вдруг в запасниках «деда» найдётся ещё что-то полезное?

В итоге за изучением наследия Колбиных я провёл около двух часов, сверяя списки Алисы и официальные данные личного кабинета. Больше ничего настолько же значимого как анонимный палладиевый счёт не нашлось, однако, как оказалось, в этом же городе, в банковской ячейке на предъявителя, арендованной аж на сто лет, хранились личные драгоценности моей «прабабушки» — жены деда Альбины. У них под самую старость случился конфликт с родственниками прабабки, и чтобы не отдавать драгоценности ушлым родственникам, та перед смертью спрятала их в анонимной ячейке!

— Ни хера себе страсти мадридского двора…

Я читал сводки и всерьёз удивлялся таким раскладам, представляя, как бы удивилась Альбина, узнай она, куда делись бабушкины драгоценности. И всё же, это опять был мёртвый актив! Продажа узнаваемого антиквариата — это дело ещё более опасное, чем манипуляции с металлами. За такие вещи люди и на принцип могут пойти! А «прабабка» моя, судя по сводке Алисы, была не из самой простой семьи… и привлекать внимание настолько богатых и властных (сейчас, спустя почти пятьдесят лет — раньше то они были семьёй попроще) людей я считал делом весьма преждевременным.

Но вот, наконец-то, отрывая меня от копания в прошлом Колбиных, послышался сигнал входящего вызова с моего наладонника. Приняв сигнал с неизвестного номера, я ожидаемо увидел на голограмме всё ту же блондинку, чью жизнь по случаю спас вчера днём.

— Доброе утро, Владимир. Разрешите представиться, Кесси Шульц. Надеюсь, я смогу как-то загладить свою вчерашнюю вину?… И хотелось бы узнать наконец, кем я буду у вас работать, а также приступить к своим обязанностям! А то бабушка мне скоро весь мозг выклюет.

— Доброе… Что же, похвальное рвение. Работы у меня и правда навалом! Прямо сейчас я нахожусь у себя дома. Приезжайте вот по этому адресу, — я сбросил девушке координаты, попутно направив охране запрос на въезд гостя, — Здесь и позавтракаем, и поговорим, и сразу займёмся делом.

— Да, да… конечно. Я сейчас же заберу свою машину и выдвигаюсь!

И без предупреждения отключилась…

То ли она переволновалась, то ли от неопытности, но девочке ещё предстояло научиться себя вести по-деловому. Так или иначе, а ценна она была в первую очередь как канал связи и влияния на Оливию Шульц. А выйдет из неё толк или нет в работе — это уже был вторичный вопрос. И всё же, хотелось бы, конечно, получить положительную динамику на этом направлении, ибо ресурсов сейчас не хватает катастрофически! А в текущих делах может помочь даже вот такая молодая сотрудница хоть с какими-то связями.

Тем временем я начал поиск фирмы, что демонтирует весь этот древний девайс, что остался от «деда», вместе с системой охлаждения и смонтирует его уже у меня в моём заводском кабинете. Оставлять Алису и её базы данных в пустующем доме было бы верхом глупости с моей стороны! Но не успел я даже половину списка подрядчиков изучить, как вновь позвонила Кесси.

— Я на месте! Припарковалась рядом с вами, только… я не знаю куда идти. Здесь всё разрушено.

— Сейчас я вас провожу. Минутку!

Стремительно (насколько позволяло стонущее от боли тело) спустился вниз, где на парковке, рядом с той самой зелёной красавицей, что я видел с утра на заводской парковке, заметил со вкусом одетую девушку. В неизменном платье с пышной юбкой, с красиво уложенными белыми волосами на голове, и в длинных перчатках с обрезанными пальцами на руках, явно закрывавших вчерашние порезы от разбитого зеркала.

— Здравствуйте, Кесси, прошу за мной, — не стал я разводить политесы, сходу взяв сотрудницу в оборот. — Как видите, дом моей семьи пострадал в недавнем нападении на меня и мою мать. Мне повезло выжить, в отличие от Альбины Колбиной, и теперь я вынужден решать, что делать с этим активом.

— Ой, соболезную! Очень печалит смерть вашей мамы… А с этим домом что-то нужно делать? — удивилась молодая девушка, шедшая за мной по пятам.

— Видите ли, этот район имеет второй класс тестостероновой угрозы, и вскоре я не смогу находиться здесь даже на правах владельца собственности, — мы зашли внутрь, прошли длинный холл, со следами демонтированных обломков турелей (на экспертизу утащили, явно ведь!), после чего расселись за высокой кухонной столешницей, сделанной на манер барной стойки.

— Почему? Что вам мешает держать этот гормон под контролем, как делают все? — вопрос был задан Кесси без какого-либо подтекста, поэтому я решил ответить ей честно. При этом начиная мягко воздействовать на сознание девушки, чтобы медленно, но верно, та проникалась ко мне доверием и симпатией.

Я не собирался пускать на самотёк свои нечаянные взаимоотношения с семьёй Шульц, а потому был намерен превратить эту красотку в своего верного союзника, дабы было проще воспользоваться связями этой богатой семьи!

— Потому что не хочу калечить собственную природу. Я мужчина до мозга костей: когда нужно агрессивный и жестокий (в том числе к самому себе), любящий ум, ценящий знания и уважающий физическую силу людей. Для меня достигнутый результат превыше эфемерных «приложенных обществом усилий» или самого процесса достижения этой цели. Вот почему защита чьих-то прав или свобод для меня пустой звук, если эта защита ведёт к деградации и вымиранию человечества. И уж тем более я не способен прикрываться святостью человеческой жизни, одновременно пропагандируя педофилию и каннибализм! Вам достаточно такого объяснения?

— Очень… эмоционально, — смутилась Кесси, получив такое откровение прямо в глаза. На её памяти даже её ближайшие родичи не были с ней столь откровенны — все старались держать определённую маску, приросшую к ним намертво. Отвечали уклончиво, не обижая людей острыми углами своих слов, жили в парадигме мировых тенденций — ведь такова сейчас философия всего цивилизованного мира! Сама жизнь постоянно заставляет тебя притворяться кем-то другим.