Рус - Александр Васильевич Чернобровкин Страница 53

ночью возвращались по суше и окружали ее. С полсотни крестьян, вооруженных копьями длиной около двух метров и с простыми круглыми деревянными щитами, не могли остановить закаленных в боях, прекрасно вооруженных и неплохо защищенных викингов. Потерь с нашей стороны не было, разве кто-то по глупости получал легкое ранение. Таким способом мы запасались провизией и молодыми красивыми девушками. Скот и домашнюю птицу резали и съедали на месте, а зерно – пшеницу и ячмень с большой примесью ржи – увозили, сколько влезет в лодку. Нам ведь придется коротать зиму непонятно где. Забирали и гречку, которая, судя по количеству, была у славян в почете, хотя по урожайности с единицы площади сильно уступала зерновым. Видимо, отсюда и пойдет старая добрая русская традиция, благополучно дожившая до двадцать первого века – в любой сомнительной ситуации запасаться гречкой. Называют ее сейчас темной (черной) кашей. В бытность Путивльским князем, я слышал версию, что название, закрепившееся в русском языке на века, крупа получит в честь греческих монахов, у которых была основной пищей, особенно в пост.

Киев я узнал издалека. Во-первых, место высокое, приметное. Во-вторых, именно здесь в Днепр впадала Десна – самый широкий и многоводный из его притоков. Название свое получила потому, что, по мнению славян, глядящих вверх по течению, это правый (десный) приток Днепра. Напротив места слияния находится старица, соединенная каналом с рекой, которая исчезнет к моменту моих предыдущих визитов сюда. Сейчас там был порт – разгружали лодки до того момента, когда увидели нашу флотилию, и рядом находилась группа землянок, раскиданных по берегу реки без какого-либо порядка. Как предполагаю, это слобода рыбаков и грузчиков. Видимо, это будущий Подол. Обитатели его рванули по дороге, идущей вверх по склону, который, как догадываюсь, в будущем назовут Андреевским спуском. Там на вершинах трех холмов находились поселения, огражденные рвами. У ближнего имелся еще и частокол из заостренных дубовых бревен.

Пристав к берегу ниже старицы, мы вытянули на берег лодки. Кто-то начал разминаться после долгого сидения, кто-то отправился за хворостом для костра, благо, деревьев и кустов на склонах пока много. Пленные девушки приготовят нам и себе обед на кострах. Я один и без оружия пошел на переговоры. Убивать меня не будут, как минимум, из любопытства и, как максимум, чтобы у моих соратников не было повода для мести. Направился сразу к тому поселению, что огорожено частоколом поверх рва. Чем богаче человек, тем надежней у него защита, а богатство – это первый признак власти и наоборот.

В верхней части спуска ко мне прицепилась стая разнокалиберных собак, облаяли во всю широту своих душ. Не знаю, как они определили, что я чужой. Не думаю, что помнят запах всех жителей поселений. Может быть, яркая одежда выдала меня. Помню, во время стажировки в военно-морском флоте СССР в Стрелецкой бухте Севастополя по причалам тоже бегала стая собак. На всех, кто в форме, не обращали внимания, но стоило зайти штатскому…

Перед крепостью от одного обрывистого склона до другого был вырыт ров шириной метров пять и глубиной не меньше трех. Мост отсутствовал. Скорее всего, затащили внутрь крепости через двустворчатые ворота высотой метра три с половиной, над которыми была низкая башня – защита высотой метра полтора из горизонтально положенных бревен и двускатная крыша. На сторожевом ходе толпилось не меньше сотни воинов, большая часть которых была вооружена луками. Это, конечно, не мощное, дальнобойное оружие кочевников, но и не та ерунда, что у саксов и викингов. Делают из пяти ясеневых пластин и иногда усиливают костяными накладками. Металлические шлемы были у каждого десятого воина или даже реже. Кольчуга и вовсе у семерых, причем все они стояли на надвратной башне.

- Гой еси! – поприветствовал я стоявших на башне. Это можно перевести, как «Будем жить!». – Мир вам!

Не ответив на мое приветствие, стоявший в центре кряжистый мужик с длинной рыжеватой бородой, строго спросил:

- Кто вы такие и зачем сюда пожаловали?

- Мы купцы. Плывем к ромеям в Миклагард. Остановимся у вас на зиму, изготовим ладьи для плавания по морю и весной в половодье отправимся дальше. Тем, кто будет нам помогать с ладьями, оставим свои нынешние и доплатим щедро, - рассказал я.

- Плывите дальше, там будет еще много селений, – сердито предложил он. – Нам такие соседи не нужны.

- Нам потребуется помощь мастеров, в первую очередь кузнецов. Только здесь их много, - объяснил я.

- Никто не будет вам помогать! Проваливайте отсюда! – крикнул рыжебородый.

- Мы здесь останемся до весны, нравится это тебе или нет. Не хочешь решить миром, к взаимной выгоде, можем повоевать. Выходите на берег – и выясним, на чьей стороне боги, - спокойно произнес я, развернулся и пошел в обратную сторону.

Успел сделать шагов пять, когда с башни прозвучал другой голос:

- Эй, подожди!

На этот раз говорил обладатель русой и наполовину седой бороды:

- Хорошо, зимуйте. Но сюда чтобы не заходили.

- Нам надо будет нанимать людей, договариваться с мастерами, покупать еду. Приходить будем небольшими группами и без оружия, - предложил я.

Стоявшие на башне тихо перекинулись репликами, после чего рыжебородый объявил:

- Если нарушите, убьем!

Я улыбнулся и пожал плечами – нашел, кому угрожать!

47

Будущая мать городов русских сейчас носит название Самватас. Наверное, хазары дали, под контролем которых находится. Зато у каждого поселения есть свое имя: самое дальнее – Хорив, среднее – Щеков и ближнее – Киев, по которому в будущем и назовут весь этот конгломерат. К берегу реки, который уже называется Подолом, ведет Боричев увоз.

В начале осени в Самватас приезжают кочевники и берут выход для великого кагана: с каждого дыма по куньей шкурке или четыре беличьих. На их фоне Хелги Стрела выглядит скромнягой. Сбором дани занимается гарнизон под командованием местного кагана по имени Борис(о)лав и прозвищу Шумила. У славян имя ребенку дают лет в десять-двенадцать, когда становится понятно, чего от него ждать, а до того носит прозвище. Имена по большей части двусоставные: первая часть обозначает характерную черту или мечты родителей, а вторая в преобладающем большинстве случаев – мир или с(о)лав и изредка – дар, бор или еще какое-нибудь слово, если ребенок или родители большие оригиналы. При этом детское прозвище может остаться на всю жизнь и даже вытеснить имя. Нынешнего самватасского кагана все называли Шумилой и многие даже не знали