Бои местного значения (СИ) - Зурков Дмитрий Страница 41

— Делаем так… Ты организуешь здесь охрану и оборону, я беру две тройки, казаков и иду туда.

— Денис Анатольевич, их там около дюжины. — Осторожничает мой зам.

— Угу. И атаки с тыла не ждут. Кто у нас хорошо с короткими стволами работает?..

— Линь и Дрон.

— Одному я свой браунинг отдам, другому — ты. Они с ними поболее упражнялись, чем с кольтами. Сам пойду с томпсоном, попробую «американца» в деле. Плюс двое с помпами, плюс два снайпера, плюс Митяевские с карабинами. В идеале бы их вообще в ножи взять, но — как пойдёт. Короче, лагерь на тебе, а мы собираемся… — Натягиваю на себя лохматку и начинаю шарить по телеге в поисках чемоданчика с любимой игрушкой сицилийских эмигрантов…

В бодром темпе рысим на ту поляну, очень надеясь успеть, перехватить гадёнышей прежде, чем они перехватят обоз. А я ещё на ходу прикидываю, где может сидеть тыловой дозор. Или я слишком армейскими категориями думаю? Тех деятелей, что «заблокировали» нас на стоянке, по мнению атамана должно хватить за глаза, у него же банда не резиновая, четырнадцать… Не-а, уже одиннадцать человек. Так что вряд ли кто ещё на пути попадётся.

Мы не успеваем. Появляемся, когда действо в самом разгаре, поэтому моментально притворяемся незаметными деталями пейзажа, продолжая осматриваться… Два душегуба волокут за ноги тело к отхожей яме… Четвёрка «конюхов» осматривает лошадей, одну уже пытаются впрячь в крайнюю телегу. Винтовки у всех за спиной, в походном положении… Так, уже шестеро, остальные пятеро, значит, возле костра… Надо заняться вычитанием. Показываю присевшему рядом «призраку» на тащильщиков, мол, должны упокоиться рядом с грузом, только очень тихо. Тот, кивнув, легонько хлопает по плечу соседа и оба исчезают в кустах.

Поворачиваюсь к Митяю, показываю на «конокрадов», казаки так же беззвучно растворяются в сумерках. «Санитары» уже дотащили тело к краю ямы, остановились, чтобы перехватить посподручней. Два «травяных бугорка» взмывают вверх, затем опадают и никого стоящего на ногах в том месте уже нет… В голову в очередной раз приходит идиотский вопрос — слышали ли они, хруст своих шейных позвонков?..

Возле лошадей тоже происходит мгновенная суматоха, один уже лежит на земле с рассечённым горлом, обильно окропляя травку красным, что при таком освещении кажется чёрным. Второй падает рядом после удара ножом в почку. Третьему банально, как курёнку, свернули шею. Четвёртого Митяй уложил своей коронкой — ребром ладони по затылку. И всё это заняло секунды три-четыре. Пора!!!..

Десять метров до знакомого уже тележного полукруга пролетаем за несколько секунд, «призраки» рассредотачиваются по периметру, я с Линём и Дроном заскакиваю внутрь. А там — снова «картина маслом»!..

Опять связанные дневные знакомцы-алкаши валяются возле костра живописной кучкой. Как я понимаю, их на месте лёжек и повязали тёпленькими. Где они своим китайским пойлом ушибы врачевали, да обидушку горькую залить пробовали. За ними кучкуются их победители, с весёлым смехом попинывая, как они предполагают, будущих покойничков. Боров-приказчик, тоже со стянутыми за спиной руками, стоит на коленях перед живописной парочкой…

— Ну что, Мишка… — Не прерывая фразы невзрачно одетый козлобородый мужичок оборачивается в нашу сторону, но сказать ничего больше не успевает, слева пару раз хлопает глушителем браунинг, на штанине появляются чёрные дырки, и он, потеряв опору, валится вниз. Его спутник, непривычно-модно для здешних краёв одетый в стиле «англицкий джентльмен на сафари», как-то моментально просекает ситуацию и ныряет под телегу одновременно со следующей парой хлопков. Всё это замечаю краем сознания, отрабатывая короткими очередями «групповую цель», тут же принимающую горизонтальное положение рядом со своими жертвами. М-да, всё-таки не зря мафиози влюбились в томпсон, 45-й калибр не сравнить ни с чем, прежде попробованным.

Мимо меня проскакивает второй диверс, суёт что-то в угли, затем крик «Бойся!», взмах рукой, за «вагенбургом» громко бахает, сиреневый сумрак на мгновение превращается в ослепительно-белую вспышку. А там, где упала «зорька» сквозь испуганное ржание лошадей слышны пара глухих ударов и вопль.

Подхожу к дёргающемуся в попытке освободить руки брюхатому «караван-баши», возле которого пытается перетянуть ремешком простреленную в двух местах ногу козлобородый.

— Ну никуда от тебя, толстый, не деться! — В одно движение перехватываю ножом верёвки на руках. — Даже поспать спокойно не дал!

Михал Михалыч, ещё не совсем придя в себя, смотрит выпученными глазами на меня, потом на бойцов, освобождающих его подчинённых от пут и собирающих трофеи.

— Дык… Эт-та как эта?.. — Наконец-то раздаётся что-то членораздельное.

— Каком взад, блин! Что — как? Тебе опять что-то не по душе?.. Да вставай, хватит тут коленками елозить…

Встать удалось только с третьей попытки. Чтобы вдруг поясным поклоном всех удивить.

— Благодарствуем, Вашбродь! Должники мы твои отныне!.. — К его монологу присоединяется от кострища хор согласных, горячо подтверждающих слова начальства.

— Да какой я тебе вашбродь? — Делаю очень удивлённое выражение лица.

— Дык за версту видать же, в благородиях обретаешься! И ружжо диковинное, и палить с него умеешь! И людишки твои то ж…

— Ну-ка пасть свою вонючую захлопни!!! Ещё раз золотопогонником меня обзовёшь, в поганой яме лично утоплю!!! И где ты тут людишек увидал, а?

— … Прощеньица просим, не тое слово вырвалось!!! — Приказчик снова начинает утрамбовывать коленками чахлую травку.

— Нет здесь людишек! Если только у тебя в подчинении. А со мной — считай, браты мои. Понял? Или доходчивей объяснить?.. Да поднимись ты, придурошный! Расскажи-ка мне лучше, что это за хрен валяется.

— Этот-та?.. — Михал Михалыч, снова кряхтя, принимает вертикальное положение и вдруг сильно пинает лежащего козлобородого по раненой ноге, отчего тот чуть ли не клубочком съёживается, выдавая в эфир почти паровозный гудок. — Эта — купец Федька Палюгаев, чтоб ему на том свете котёл поболе и смолы пожарче! Да и не купец, так, купчишка. Где сам приворует, где пограбленное продаст… А вот ентого не знаю.

Митяевский казак пинками вгоняет в круг света от костра и красивым крюком «в душу» роняет на землю связанного незадачливого беглеца, нырнувшего под телегу, после чего передаёт мне только что снятый с «джентльмена» интересненький такой трофей — разборный охотничий карабин на основе 96-го маузера… Тут же появляется и сам сотник, негромко докладывающий:

— Остатние — все «холодные». У нас потерь нету. Силантию тока кобыла под ж…пу дала, когда полыхнуло.

— Добро. Собирай трофеи, телеги не трогать.

— Ну куда уж мне! Я стока и не выпью! — Митяй весело ухмыляется и начинает проводить внеплановую инвентаризацию.

А я прерываю диалог двух представителей торгашеского сословия, щедро сдобренный нецензурными эпитетами:

— А ну, цыц!.. Ну, Федька, мать твою вперехлёст до поросячьего визга, — рассказывай.

Федьке годков уже под полсотни, но, принимая во внимание своё не очень завидное положение, решает не обращать внимания на разные там фамильярности и угрюмо переходит к сути дела:

— Чё хошь?..

— Ну, все мы чего-то хотим, любезнейший. — Чего-то меня на красноречие пробило. — Михалка вон Михалыч обозик свой дотащить хочет. Ты — жить хочешь, хоть жизнь у тебя поганенькая, да и ножка вот побаливает.

Присаживаюсь на колено и похлопываю ладонью чуть повыше раны, отчего собеседнику приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не заорать от избытка впечатлений.

— А я вот узнать кое-что хочу. Нет, не то, о чём ты подумал. Твои дела с Михайлой — то твои дела, и мне до них интереса нет. Ты мне расскажи-ка как звать твоего дружка, который вон валяется…

— Да не дружок он мне, так, знакомец… Разгуляем прозвали…

— Угу-м… И это всё? — Добродушно повторяю свой вопрос. — Феденька, а ты больше ничего не скажешь, а?.. Совсем-совсем ничего?.. В молчанку играть будешь?