Партизаны - Алексей Дягилев Страница 40

— Не доверяешь, командир? — То ли пошутил, то ли обиделся он.

— Доверяю, Федя. Но есть такие вещи, которые необходимо делать самому. — Не отрываясь от прицела, отвечаю ему. Ещё раз глянув на цель и проверив установки прицела, даю команду.

— Осколочным зарядить. — А после клацанья затвора, нажимаю на спуск и «прилипаю» к биноклю, следя за разрывом.

Рвануло на чердаке, поэтому ещё после пары выстрелов, уступаю место дяде Фёдору, а сам руковожу процессом. Раскидав беглым огнём пару десятков осколочных гранат по всей деревне, задробляю стрельбу.

— Стоп. Передки на батарею. — Командую я.

— Повеселились, пора и честь знать. Уходим.

Прицепив пушку, нагоняем своих и следуем в арьергарде. Удачно проскочив между двумя оврагами, снова углубляемся в перелесок, где к на присоединились разведчики. В их «полку» теперь значительно прибыло, и не за счёт спасённых лётчиков, просто нашлась пропавшая группа. Разбираться будем потом, а пока нужно быстрее убраться из этого района. Немцы обиделись, но сейчас им пока не до нас, бой идёт за соседнюю деревню на востоке. До нас даже ружейно-пулемётная перестрелка доносится, не говоря уже про разрывы снарядов.

Движемся относительно быстро (насколько это можно по лесу и глубокому снегу), нам нужно форсировать реку и пересечь дорогу и всё это днём. И если река особой проблемы не представляет, спустились с одного берега на лёд и поднялись на другой, то дорога наоборот. Чтобы её пересечь, придётся чуть ли не войсковую операцию разработать, и не только головой, но и руками подумать. Сейчас проезжие дороги — это канавы в снегу, прорытые местными жителями, сгоняемыми на общественные работы. И если в начале зимы снег просто сталкивали на обочины, то после очередного снегопада бордюры из снега росли всё выше и выше, а в некоторых местах достигали полутора метров, да и шириной были метра два-три. Человек по плотному насту перелезет, а вот лошадь с санями уже нет. Так что прежде чем пересечь такую дорогу, приходилось делать проходы ещё и в этих отвалах. Это ночью немцы прекращали движение по дорогам, а днём будут туда-сюда юзать, поэтому придётся ещё и охранение с двух сторон выставлять, а возможно ещё и прорываться с боем.

Но прорываться мы никуда не стали, а переправившись через реку, прошли ещё километр на запад и остановились на привал. Время и так перевалило за полдень, пока мы воевали, а потом ещё и шли. Так что до наступления темноты осталась пара часов. Поэтому решили не рисковать зря. А остановиться, пожрать, почистить оружие, ну а некоторым и поспать немного. Лошадей выпрягать не стали, а расставили повозки по кругу, сформировав своего рода вагенбург. Орудия отцепили, оставив одно в арьергарде, отсечь хвост в случае чего. Второе установили по ходу движения, наведя его в сторону дороги, проходящей в полукилометре от нас. По периметру (в пятидесяти шагах от ограждения), пустили парный патруль с пулемётом, пресечь попытки любопытных понаблюдать за нами. В карауле артиллеристы, остальной личный состав внутри своеобразного укрепления.

Пока есть несколько свободных минут, иду знакомиться с авиаторами. Нужно решить, брать их с собой или передать с рук на руки наступающим частям Красной армии.

— Командир отряда особого назначения — лейтенант Доможиров. — Подойдя, представляюсь я лётчикам.

— Военлёт Петров. — Назвался в ответ, старший лейтенант, даже не встав со своего места.

— Стрелок-наблюдатель Кукушкина. — Козыряет стоящая рядом с возком девушка с петлицами старшего сержанта.

— Нам нужно срочно попасть в распоряжение своего полка, товарищ лейтенант. — Сразу начинает качать права старлей.

— Ну так идите, — кто вас держит? — опускаю я его на грешную землю.

— Но у нас важные сведения, а командир ранен. Разве вы не должны помочь нам, товарищ лейтенант? — вступает в наш разговор Кукушкина. Пилота аж перекосило от этих слов.

— У нас своё задание, товарищ старший сержант. И я уже говорил, что никого не задерживаю. Я даже вам возок с лошадью предоставлю. Управлять умеете, права есть?

— Н-нет. — Отвечает она.

— Научитесь, невелика трудность.

— Оставь нас, Зоя. Нам с командиром с глазу на глаз переговорить надо. — Отослал пилот девушку. А когда она, прихрамывая отошла, откинул кусок брезента, лежащий у него в ногах.

— Вот видите, товарищ лейтенант, это фотоаппарат с отснятыми плёнками. Мы проводили аэрофотосъёмку в заданном квадрате, когда на нас набросились мессеры. Пришлось уходить, но всё, что нужно мы засняли, и теперь нас ждут в штабе армии. И чем быстрее, тем лучше.

— А я-то чем вам могу помочь, товарищ военлёт? Самолёта у меня нет, идём мы в тыл противника. Вот возок, как и обещал, я вам выделю.

— Но мне охрана нужна. — Не сдержался пилот. — Мы же в тылу у противника. Зоя, она ведь девчонка совсем. А у нас сведения секретные.

— Да кому нахрен нужны эти сведения, скорее всего они уже устарели. — Подумал я про себя. — Что-то мне подсказывает, что старлей за шкуру свою опасается. А Зоя. Видел я, как эта девчонка отделение немцев на ноль помножила, а до этого от мессеров отбивалась, да и под пулями противника до конца отстреливалась. Вот только была при этом не в башне танка, а в кабине самолёта, обшитой трёхмиллиметровой фанерой. Сомневаюсь, что пилот ей патроны подавал. Лежал где-нибудь под берёзой и давал дуба, или зубами сигнал SOS выстукивал.

— А я вам людей не рожу, товарищ военлёт. У меня каждый человек на счету. — Решаю я проверить свою версию. — Торопитесь, вот вам тачанка. — Похлопал я по возку. — Как стемнеет, ноги в руки и аллюр три креста. Поедете по нашим же следам, и к утру до штаба какой-нибудь дивизии доберётесь. С рукой что? — Заметив свежую повязку у него на запястье, интересуюсь я.

— Зацепило, когда от мессеров уходили. Потому и на вынужденную пришлось садиться. Думал, уже у своих. Оказалось нет.

— Наш доктор смотрел?

— Да что там смотреть, пустяки, царапина. Зоя перевязала.

— Девушка почему хромает?

— Не знаю, говорит ногу подвернула, когда из кабины вылазила.

— Вот видите. Сейчас наш доктор вас осмотрит, а потом и решим, что с вами делать. — Мне показалось, или старлей как-то сбледнул с лица.

— Ой. Что-то мне нехорошо. — Слышу я за спиной и, обернувшись, вижу падающую прямо на снег Зою. Бегу к