Печать Мары: Пламя. Книга I - Дарья и Алексей Домбровские Страница 38

От этих размышлений Силину стало еще беспокойней. Нет, не сейчас! Он решительно вложил саблю в ножны. Перекинул плетеный шнур, привязанный к ним, через плечо, пристроил оружие поудобнее, одернул кафтан и выдохнул. Все. Готов.

* * *

Без обоза обратная дорога из Шабановой горы в Ёгну пролетела заметно быстрее. Все те же двести верст. Но вдвоем ехалось споро. Остановились только на ночлег. Изредка делали короткие привалы, чтобы дать немного отдохнуть лошадям, да и всадникам размаять ноги. На пятые сутки Силин с Василем были уже меньше чем в десяти верстах от Ёгны. Чем ближе было к дому, тем Силин больше нервничал и спешил. Хотя виду старался не подавать. За Нечаевским урочищем он свернул с наезженного тракта на лесную дорогу. Василь недоуменно посмотрел на съезжающего в сторону товарища. Силин, не оборачиваясь, бросил:

— Тут короче.

Но, как часто бывает на Руси, короче — не значит быстрее. То тут, то там поваленные деревья перегораживали путь. Объехать получалось не всегда. Несколько раз приходилось спешиваться, чтобы разобрать завалы. Силин раздражался все сильнее.

— Вот черти. Стоит уехать, как все забросили. Приеду, задам старосте.

Он обернулся к Василю.

— Здесь Дубравинские за дорогой следят? Не помнишь?

Василь равнодушно кивнул головой, всем видом показывая, что не знает. Силин чертыхнулся, раздраженно ударил коня в бока и буркнул себе под нос:

— Да точно Дубравинские. Ох, задам им жару.

Дорога пошла под уклон и повела по краям небольших болот, перемешанных с заболоченными лугами. В отличие от болот около нового поместья, здешние не производили такого унылого зрелища. Жаль только, гати тут не было. Копыта лошадей звучно месили темную жижу, разбрызгивая грязную воду в стороны. Зато был туман. Он неторопливо поднимался с болот и стелился понизу, у самой воды. Солнце пробивалось через молочную белизну, придавая окрестностям мистический и таинственный вид. Мягкие приглушенные полосы от солнечных лучей прочерчивали золотистое марево, на фоне которого выделялись почти черные, причудливо переплетенные силуэты деревьев.

— Странное место, — задумчиво произнес Василь за спиной Силина. — Красивое, но какое-то… нехорошее. Не знам… не знаю.

Силин, не оборачиваясь, ответил:

— Знам, не знам! Ты что, русский язык забыл?

Он усмехнулся. Остановил коня и оглядел окрестности.

— Ну а с чего ему быть хорошим! При Гришке-самозванце был тут помещиком Сукин, из тушинских. То ли казак, то ли беглый — в общем, не знает никто точно. Изгалялся над народом, как мог только. Ну и когда ляхов и изменщиков скинули, люди ему все и припомнили. Была тут усадебка у него, недалеко отсюда, — Силин махнул рукой влево, — где-то там… Он, наверное, отсидеться там хотел, но нашли его… да живьем спалили…

Силин обернулся к собеседнику:

— Со всем семейством. И с женой, и с детками. С тех пор и считается это место недобрым. Нечисть, говорят, по ночам к Сукину в гости ходит… — Силин деланно усмехнулся, — на ассамблеи.

Солнце поднялось выше, и туман довольно быстро пропал. Дорога вильнула вправо, и тут Силин с Василем остановили коней. Мост через реку был разрушен.

— Вброд давай здесь, — Силин махнул рукой чуть в сторону от торчащих из воды быков и сваленных около них бревен.

Он легонько ударил в бока коня, но тот неожиданно заартачился. Конь начал нервно храпеть, перебирать ногами, отказываясь заходить в воду.

— Да чтоб тебя! Давай…

Силин замахнулся было нагайкой, но остановился с поднятой рукой. На другом берегу реки стоял Савелий.

— А его-то как сюда неладная принесла… — Силин тихо выругался. Не торопясь, слез с коня, взял его под уздцы.

— Спокойно, Баян, спокойно…

Силин успокаивающе погладил коня по лбу.

— Здрав будь, Николка.

— Да и тебе не хворать… Савелушка.

Силин не удержался, и «Савелушка» прозвучало издевательски. Но Савелий как будто не заметил тона Силина. Он продолжал стоять, весь какой-то наряженный и сосредоточенный.

— Зря ты уязвить меня хочешь. Ибо сам уязвлен есть.

Силин удивленно посмотрел на говорящего. У Савелия дернулось плечо, и тут же скривились губы. Как будто скрутило мышцу, и боль отдалась в голову.

— Ты в попы, что ль, заделался? За ум взялся? Книжки читать стал, по женам чужим бегать перестал?

Василь выехал из-за спины Силина. Спешился. Литвин, не отрываясь, смотрел на стоящего на другом берегу мужчину. Савелий дернулся еще раз. Видимо, злость на Силина, которую он и так с трудом сдерживал, искала выхода. Щеки его залил яркий румянец, белки глаз покрылись кровавыми прожилками. Он зло, не по-хорошему, улыбнулся, обнажая крупные, местами почерневшие зубы. Василь перевел взгляд с Савелия на нервничающих коней, потом осторожно подошел еще поближе к Силину.

— Это не Савелий. Ты посмотри на него. И речь его… Это заумь, это… Люди так не говОрят… ГоворЯт.

Василь говорил медленно, с непривычным уже для слуха Силина акцентом. Силин удивленно оглянулся на Василя, потом перевел взгляд на Савелия. Тот стоял спокойно, чуть улыбаясь. Нервные подергивания прошли. От былой напряженности не осталось и следа. Савелий выглядел уверенным и даже расслабленным.

— Да брось ты, Василь…

Силин хотел еще что-то добавить, но тут снова заговорил Савелий:

— Путь твой есьмь лежит назад, Силин, в нову вотчину… не езжай в Ёгну… Не ожидаем ты там бысть. Проклят бысть еси, коли сею реку пересечешь, ибо она твой Рубикон есть…

Силин вмиг вспыхнул:

— Да что ты Лихо-то из себя Одноглазое корчишь! Пророк нашелся! Скажи еще: налево пойдешь — коня потеряешь, направо…

Силин зло дернул коня за уздцы, чтобы пойти вперед, но конь неожиданно заартачился, заржал и попытался встать на дыбы. Силин уперся ногами, всем телом повис на уздечке, сдерживая животное. В это время Василь молча достал пистоль и прицелился в Савелия.

— Ну, пся крев, сука ты, тварь подзаборная, курва…

Силин ослабил хватку, ошарашенно обернулся на друга, потом отбросил узды, рванулся к Василю и отбросил его руку вверх. Освобожденный конь рванулся в сторону, а над рекой оглушительно грянул выстрел.

— Ты что, Василь, ты что?! Ты сбрендил, что ль?! Ты что несешь!

Василь резко выдернул свою руку из руки Силина, с досадой втиснул пистоль обратно в кобуру. Потом повернулся к Силину и встал перед ним лицом к лицу.

— Это не человек. Не Савелий это.

Он говорил жестко, чеканя слова. Силин вспомнил о Савелии, оглянулся на берег, но там никого уже не было. Силин замер, удивленный,