Александр Чернов - Одиссея Варяга Страница 38

– А кому сейчас легко, Павел Гаврилович? Что нормальных дееспособных башен мы не получим, я и сам понимаю. Мне надо, чтобы "Кореец" и "Сунгари" могли дать по одному залпу в упор, почти прямо по носу. Перезаряжаться, я понимаю, это практически не реально. Нет людей. Но этим залпом хотелось бы попасть куда надо, хотя бы с десяти кабельтовых.

– Да… Да это же даже теоретически невозможно! Первым залпом, пусть и на такой дистанции, первый раз стреляя из орудия незнакомой системы, с расчетом, не знакомым с конструкций башни… Я не смогу. Никто не сможет!

– Не волнуйтесь, возможность попрактиковаться в стрельбе я вам завтра попробую обеспечить. А вот за ночь вам придется организовать два расчета и разобраться в устройстве двухорудийной восьмидюймовой носовой башни на "Сунгари" и одноорудийной десятидюймовой на "Корейце". Одной будете командовать сами, второй пусть рулит Авраменко.

– А почему Авраменко?

– Он у меня самый недисциплинированный, но при этом наиболее умный и соображающий комендор. Так, Михаил?

– Так точно, Ваше высокоблагородие! Соображать-то мы могем, а вот спокойно сидеть на месте не получается, извиняемся.

– А второго артиллерийского офицера я вам дать не могу. Нет, увы, лишних…

– Ну, нет так нет. Всеволод Федорович, а можно тогда хоть устроить консилиум и попытаться разобраться в устройстве совместными усилиями всех артиллерийских офицеров?

– Не просто можно, а нужно! Я и сам поучаствую. А пока – отберите людей.

Покончив с организационными вопросами по приведению гарибальдийцев в ограниченно боеспособный вид, Руднев решил наконец воспользоваться правом на давно заслуженный сон. Однако у судьбы в виде Балка были другие планы. В дверь засыпающего командира забарабанили.

– Что, японцы? Почему не пробили тревогу? Ход до полного, на пересечку! А, МАТЬ ВАШУ!!!

Раненой ногой о стул да спросонья – это больно. И вдвойне обидно, когда слышишь в ответ:

– Это я, Балк. Разрешите войти?

– Входи, входи, зараза. Чего тебе не спится?

– Ты газеты, что мы со "Слейпнера" сняли, читал, вашбродь?

– Ну и ради чего ты меня заставил больной ногой стул таранить? Какие такие новости стоят того, чтобы лишать старого больного кэпа его заслуженных трех часов сна? Папарацци опять поймали Бреда Пита в спальне его дочери? А, нет, не тот век, сорри. Микадо сделал харакири?

– Ты что про "Манчжура" помнишь?

– Канлодка, систершип "Корейца", в момент начала войны в Шанхае, там всю войну и проторчал, интернирован по приказу из Питера, несмотря на просьбу командира разрешить пойти на прорыв. И правильно, кстати, не разрешили. Его Сима на выходе ждала, верная для него гибель. Без шансов. Любопытство удовлетворено, можно спать дальше?

– А кто такая Сима?

– Еврейка знакомая! Хоть и старуха, но "Маньчжуру" для удовлетворения за глаза хватит. Да чего ты сюда приперся, скажешь или нет?

– "Таймс" пишет, что "Манчжур" ушел из Шанхая на следующий день после того, как "нас достигли известия о гибели "Варяга".

– Не может быть! Перепутали они что-то, я точно помню, что…

– Я тоже помню, что "Манчжур" интернировался.

– Да что ты можешь помнить, крупа серая!52 Ты еще месяц назад вообще вряд ли помнил, что была такая война, Русско-Японская!

– Слушай, ваше сонное высокоблагородие, не хами. Я перед переброской два дня не лысого гонял и водку пьянствовал, а читал и запоминал все, что смог найти в компе по этой самой войне! И на суше, и на море. Подборочка, спасибо профессорскому отпрыску, вполне пристойная, кстати. А запоминать меня еще в молодости приучили. ГРУ, однако. У нас и спецназ тоже соображать и анализировать уметь должен был. И все же, причем тут некая пожилая Сима?

– Это один из старых японских крейсеров. "Мацусима", "Ицукусима", и, убей не помню спросонья какой третий. "Какаянахренсима"… Да! "Хасидате", вроде как. Одна из них и ждала "Манчжура" на выходе, сунься он на прорыв, и ему бы ее хватило, за глаза. На борт полдюжины скорострелок, помнишь, сколько "Кореец" против "Чиоды" продержался? Тут было бы еще быстрее.

Думаешь, ничего бритты не перепутали? А что они вообще пишут, прорвался, потоплен, вернулся после боя?

– Просто "ушел ночью с поисковой партией на поиски экипажа "Варяга". Что-то мне подсказывает, что без Вадика здесь точно не обошлось. Наверняка он решил ускорить свою дорогу до Питера. И правда, на "Манчжуре" в Порт-Артур, а там поездом, это всяко быстрее, чем на пароходе вокруг всей Азии, а потом еще до Одессы.

– Я его за эту самодеятельность самолично на рее вздерну! Ему серьезное задание дали, объясниться с Николашкой, а он, сука, героем решил стать? Старое корыто в Порт-Артур привести? Мальчишка! Мог не на пароходе, а поездом до Циндао, а уже оттуда в Порт-Артур. Ведь все варианты мы перед отправкой обсудили, ну куда он полез? Нарвется на любой блокадный крейсер – утопят, как котят. Координат минных полей у них тоже нет. Не тот курс выберут, и здорово "Боярин", привет "Енисей"!

– Ну не нервничай ты так, может, его еще японцы потопят по дороге, все и образуется.

– Для него так было бы лучше, согласен.

За ночь в темноте, неся все отличительные огни, отряд кораблей во главе с "Варягом" прошел укзость Сангарского пролива между японскими островами Хоккайдо и Хонсю, тем самым были лишний раз подтверждены две старые истины – дуракам везет, и наглость – второе счастье. Но, с другой стороны, нормальной системы дозоров и береговой обороны в начале войны японцы еще не создали.

На рассвете произошла весьма неприятная встреча. Из утреннего тумана выполз небольших размеров пароходик, тонн так на полторы тысячи, и что-то радостно засемофорил "Варягу". Ситуация осложнялась тем, что стрелять из пушек сейчас категорически не рекомендовалось. Ввиду близости берега стрельбу могли услышать и поинтересоваться, кто это палит в водах империи восходящего солнца? А с учетом того, что поиски пропавших гарибальдийцев уже наверняка начаты, кто-нибудь в штабе Того мог сложить два и два. Руднев провел на мостике бессонную ночь в ожидании неприятностей, и наконец дождался их с рассветом, как только он расслабился. Данный факт никак не улучшало его настроения, и так испорченное двухдневным недосыпом, поэтому его обращение к вахтенному сигнальщику Вандакурову больше походило на рычание волка в капкане, чем на нормальный приказ.

– Отвечай!

– Ваше благородие, а что отвечать-то? Неужто вы поняли, что они пишут? И на каком языке отвечать, я японским-то не владею…

– Еж твою мать в ее толстую задницу по международному коду!!! Отвечай что угодно, только быстро, пока они не опомнились! На руле – курс на сближение, машины – средний вперед.

Не успел еще Руднев проорать свою емкую и образную речь до конца, как Вандокуров защелкал семафором, по движению его рук Руднев и все остальные находившие на мостике явственно читали, "… з а д н и ц у"

– Ваше благородие, а разрешите, я его еще в задницу по-японски пошлю?

– Ну вот, а говорил, японским не владеешь! Посылай, конечно. А откуда знаешь, как?

Не отрываясь от передачи второй части сообщения (нравы на "Варяге" стремительно либерализировались, на что сквозь пальцы смотрели все, кроме старшего офицера), Вандокуров пожал плечами:

– Дак, вашбродь, я по японски только посылать и умею! Да и то, токмо морзянкой. Эдак тому с пол года назад с сигнальным с "Чиоды" пили вместе, ну, после третьей тот и поделился, как морзянкой посылать. Я ему на русском, он мне на японском, ну, я не он, это япошки на выпить слабаки, не мы, еще трезвый был, вот и запомнил.

Руднев понимающе хмыкнул и переключился на более насущные проблемы.

– Балк! Свистать твоих абордажников на верх! На пулеметах, как подойдем к этому уроду на пять кабельтовых, дайте пару очередей поверх рубки! Как только японец застопорит машину, мы с ним в притирку пройдем, а вы в шлюпку и гребите к нему. Взрывать его тут не стоит, придется хоть на двадцать миль от пролива отвести, а там или подрывными патронами, или если рядом никого не окажется, потренируем наши свежеиспеченные расчеты башен на "Корейце" и "Сунгари". Я им давеча обещал практические стрельбы.

На приближающемся пароходе были сильно озадачены абракадаброй, переданной с приближающегося головным крейсера, но специфически-японское завершение передачи "И чтобы тебя в аду любили Западные демоны" не оставило у капитана сомнения, что он каким-то образом поставил свой пароходик поперек дороги Японского Императорского флота. Так что последовавший приказ лечь в дрейф если и вызвал удивление капитана, то только потому, что был передан по международному коду, "неужели эти вояки не разглядели восходящее солнце у меня на корме?" и сопровождался пулеметной трескотней. Зачем? Он, как и любой подданный Микадо, и так готов на любые жертвы ради флота Восходящего Солнца! С крейсера, медленно подошедшего на четыре кабельтова, слетела в воду шлюпка, полная вооруженных людей, и под размеренное гиканье гребцов понеслась к трапу каботажника.