Патриот. Смута. Том 3 - Евгений Колдаев Страница 33

Когда же? Что же ты Кан-Темир никак не решишься с основным ударом на холм. Долго собираешься или… Мои полковые казаки уж очень ретиво дали тебе отпор и твои татары сдулись еще на подходе? Нет, не может быть. Моих там две сотни, а ты привел туда лучших. Уверен чуть ли не всю свою самую верную и надежную тысячу. Может, в первые ряды поставил прибившихся, перебежавших из лагеря Дженибека Герайя беев. Тех, что так жадны до добычи, и хотят прорваться на север. Тогда да, тогда понимаю. Им то как раз мои парни надают по первое число, но начнут отходить. Все же врагов больше. И тогда…

Бросишь ли ты в прорыв свою элиту? Должен!

Минуты текли медленно. Суета за щитами усиливалась. Дым поднимался все плотнее и выше. Сбивать пламя под непрестанным градом стрел мои мужики не рисковали. Раненных и так было уже несколько. Меньше десятка, но это первые потери. Будь здесь казаки или боярские дети, такого не случилось бы. Они дали бы четкий огненный отпор и татары не в жизни бы не пошли на то, куда я так активно затягивал их неуверенностью действий.

Слева, чуть ближе к холму, два щита вот-вот займутся как настоящие костры.

Уже скоро. Еще немного подождать и можно.

Во взглядах людей, моих подчиненных, все больше вопросов. «Когда же мы уберемся от этого ужаса?». «Когда воевода?», «Пора бежать?». Но, пора еще не было. Слишком рано, слишком. Мы еще не втянули татар в бой, не дали им ложную надежду на победу.

Надо постоять еще.

Вновь перезарядил мушкет, грохнул, свалил кого-то с коня на той стороне боя. Уставился. Никаких изменений и тут…

Бабах!

Инстинктивно отпрянул, вжался в щит. Следом еще раз, два, пять громких взрывов. Южная сторона холма полыхнула, вверх взметнулись языки пламени, видные даже с нашей поверхности. Клубы дыма поднялись еще выше.

Наконец-то!

Мои люди дернулись. Кто-то в панике даже истошно заорал, завертел головой, уставился туда, где начался настоящий ад. Никто из посошной рати не знал, что это. Никто не был в курсе, да и зачем им. А это сработала моя первая ловушка на подступах к острогу. Значит, татары прошли, прорвали первую линию обороны. Такую же ложную, как я держал здесь.

Отступая, полковые казаки подожгли фитили спрятанных на рубеже бочонков с порохом. Шли секунды, степняки поднимались, двигались дальше вперед. Они заняли часть холма, где были наши позиции, лезли вперед и…

Прямо в их рядах произошло несколько взрывов.

Заряды были небольшими, установлены так, чтобы нанести максимальный урон и напугать. Прикапывали их в корнях деревьев, ветви их перед боем облили маслом, вокруг специально сложные вязанки тоже облили. Все это сейчас, после оглушительного взрыва, разлетелось в стороны, разгоралось и поджигало подлесок.

Вот сейчас, сейчас!

Я всматривался в татарские ряды, по которым прошла волна паники.

Стрелы перестали лететь, лошади храпели, некоторые вставали на дыбы. Началась сумятица. Все всматривались на восток, через старицу Дона.

Мои люди вокруг тоже кричали что-то друг другу, переглядывались, не понимая, что творится. Серафим громогласно начал увещевать людей стоять, молился громко, сам перезаряжал аркебузу. Я все это слышал, но высматривал самое главное.

Начнется ли изменение в их порядках.

И вот! Дрогнули! Смешались! Засуетились!

Они поняли, поверили в то, что там у холма их сотоварищи потерпели неудачу. Они напуганы, отброшены, сожжены коварством русского воеводы. А здесь же, все легко и просто! Какие-то неказистые щиты, защищаемые оборванцами!

Улыбка появилась на моем лице.

Сейчас вы, решившие, что исход боя зависит только от вас, двинетесь вперед. Понесетесь на слабые почти незащищенные укрепления, проломите их. Снесете, разметаете, овеете себя славой…

Так думаете вы, но…

Начнется второй этап моего плана.

Действительно конница менялась местами. Лучники чуть отошли назад. Те, что пускали в нас огненные стрелы, также влезали обратно на своих скакунов. Готовились

Строй стрелков сменился другим, с копьями и саблями на изготовку. Такие же оборванцы, как и противостоящие нам до этого. Без железа, без плотных тегиляев, но готовые силой конного удара прорвать нашу хлипкую борону, рвануться к переправе.

Да! Давайте, гады! Заждались мы вас!

— Готовность! — Заорал я.

По цепочке приказ начали передавать, через дым, расходящийся от наших щитов. Мужики готовились делать то, что тренировали последние сутки.

Татары двинулись. Медленно, не спеша. Все же им противостоял не пехотный строй, который можно пробить и проломить конным ударом. Щиты, за которыми прятались люди. Хлипкая линия, но неприятная для прямого удара. Лошадь, она же не самоубийца, лететь на горящую изгородь.

Но, довести, завязать бой, отбросить, а дальше уже по ровной просеке нагонять бегущих и рубить их всех нещадно. Вот он план, созревший в головах молодых, ретивых беев.

Мои бойцы готовили пучки травы. Переглядывались. Дыма должно быть больше, чтобы больше этих бездоспешных мужиков могло отступить, убежать на заранее подготовленные позиции. Даже вернее — за них, потому что там в дело вступали стрельцы, тюфяки и прочие силы.

Татары шли на нас. Расстояние сокращалось.

Сердце билось как угорелое. Вот-вот, чуть-чуть, еще немного и…

Девяносто метров, восемьдесят… Одна лошадь, затем другая, потом еще и еще вставали на дыбы, ржали неистово от боли. Скидывали седоков, вносили сумятицу в строй. Колья, врытые нами в земляные лунки, делали свое. Они не должны были остановить отряд наступающих, вовсе нет. Лишь немного прорядить, показать, что мы здесь сделали все, что могли. Решили, направление главного удара будет не здесь, ведь не решаться степняки и… Как бы сами попались в этот обман.

Семьдесят!

— Пали! — Заорал я.

Посошная рать только и ждала этого приказа. Им было чертовски страшно, и мужики шустро выполнили все заготовленное. В ход пошли снопы сырой травы, которые кидались на самые горящие участки щитов. Те бойцы, что имел огнестрел и луки сделали последние выстрелы. Пора отступать!

— Бежим!

Этот крик подхватила сотня глоток.

— Бежим! Назад! Отход! Айда!

Люди рванулись от щитов, прикрываясь дымом к заранее подготовленным линиям отступления. Не все. Я видел, как несколько из них замешкалось, а еще кто-то сбился. Видимо, это были самые необучаемые и напуганные, что рванули напрямик. Здесь я уже сделать ничего не мог. Вручил их жизни им в руки, они распорядились этим не так. Все было объяснено, все рассказано, показано и продемонстрировано. Раз жизнь тебе твоя недорога и мчишься ты как попало, а не как положено — значит так тому и быть.

Полторы сотни холопов рванулись ко второй