Телохранитель Генсека. Том 4 - Петр Алмазный Страница 30

Вечером, когда Леонид Ильич закончил работу, я поехал с ним и Рябенко до Заречья. Прошел пешком рядом с Генсеком его обязательный километр до дачи, а потом сразу же вернулся в Москву.

Между тем, гости продолжали прибывать.

То, что происходило дальше, можно описать словами «обычная предпраздничная суета». Сегодня я увидел вживую всех, о ком в своей прошлой реальности только читал в газетах или интернете. Встречали одну делегацию за другой, размещали в гостиницах, следили, чтобы никто не потерялся в людной предпраздничной Москве.

Домой добрался только глубокой ночью. Сонная консьержка поздоровалась со мной и снова задремала, опустив голову на сложенные на столе руки. Я прошел к лифту, нажал кнопку. Дверцы разъехались, я собрался войти в кабину, но вдруг подумал о Валентине Ивановне. Вздохнул, покачал головой и пошел по ступенькам. Это не значит, что теперь я на всю жизнь буду бояться лифтов, но вот в данный момент, как представил покойную тещу, захотелось сделать именно так.

В квартире разделся и, стараясь не шуметь, прошел в ванную. Сполоснулся под душем, на кухне заглянул в холодильник. Еще одна смешная привычка — открыть дверцу и внимательно рассматривать продукты, лежащие на полках, даже если не собираешься ничего есть.

Тихо прокрался в спальню, разделся и нырнул под одеяло. Супруга сонно что-то пробормотала, повернувшись ко мне спиной. Я закинул руку под голову и закрыл глаза. Расслабился, наконец-то. Надо выспаться, но сон пока не шел.

Было стойкое ощущение, что я что-то упускаю. Кому была выгодна смерть настоящего Медведева? Вряд ли дело тут было только в освобождении должности заместителя начальника охраны Генсека. Значит, что-то еще… Что он такого знал или видел, что его решили убрать? Ничего важного в его памяти не всплывало. Или, все-таки, есть что-то, чему он не придал значения?

У Медведева профессиональная память, в которой хранятся все, даже самые незначительные события, но есть нюанс — это не моя память. И оперировать свободно его воспоминаниями я до сих пор не могу. Процесс скорее похож на просматривание видеороликов или что-то в таком духе.

Я мысленно восстановил основные события, случившиеся со мной с момента попадания сюда, в окружение Брежнева, в качестве его телохранителя.

Тогда, не совсем еще понимая, что происходит, испорченные тормоза в машине настоящего Медведева я отнес на счет Гвишиани. С его подачи Коровякова нашла исполнителя.

Сейчас давняя ситуация начинает играть новыми оттенками. Я освобождаю место заместителя личной охраны Генсека в связи с переходом на другую работу — тут же стараются воспользоваться возможностью и протолкнуть своего человека.

Дальше: несмотря на способность к чтению мыслей, я не могу определить, кто дирижирует такой сложной многоходовкой. Насколько помню, я «слышал» его лишь однажды. А потому ответ здесь может быть один: это не постоянный человек в Кремле и тем более на Лубянке. Я с ним сталкивался только на больших приемах. После принятия Конституции удалось прочесть его мысли, но рассмотреть лицо не успел. Вполне возможно, что этот человек каким-то образом связан с международным отделом.

Где ж ты прячешься, невидимый враг?

Глава 12

Утром встал ни свет ни заря. Жена мирно сопела, закутавшись в одеяло. Улыбнулся, мысленно пожелав ей добрых снов. Тихо достал из шифоньера вешалку с костюмом, вышел из спальни, осторожно притворив за собой дверь.

Умылся, сбрил отросшую за ночь щетину и оделся. Галстуки я не люблю, но сегодня придется надеть — мероприятие предстоит серьезное.

Вышел из ванной комнаты и сразу вызвал по телефону машину.

Прошел на кухню, быстро соорудил бутерброд с краковской колбасой и сварил кофе. В который раз с ностальгией вспомнил кофемашину в своей московской квартире двадцать пятого года. Вздохнув, одним глотком выпил кофе. Одевшись, с бутербродом в руке, вышел из квартиры, тихонько притворив за собой дверь.

Медленно спустился по лестнице, на ходу откусывая от бутерброда. За окнами еще стояла темень, лампы освещали обустроенный уютный подъезд — занавески на окнах, цветы на подоконниках.

Прошел мимо почтовых ящиков к посту консьержей. Консьержка по-прежнему спала за столом, в той же неудобной позе, что и вчера вечером. Она подняла голову и сонно пробормотав невнятное: «Вы еще не поднялись, ожидаете?», снова заснула.

— Вы день с ночью перепутали, — громко сказал я. — Просыпайтесь, уже утро.

Надо что-то решать с охраной. При такой консьержке всех можно из подъезда за ноги выволочь — не заметит. А люди здесь живут не простые. Не дай Бог что-то случится с моими девчонками. Или взять недавнее ограбление Бугримовой? Наша соседка Олимпиада Вольдемаровна тоже упакована не хуже знаменитой дрессировщицы. Конечно, коллекций бриллиантов у нее нет, но Светлана рассказывала, как они с девочками рассматривали у нее старинные картины.

«Папа, в музей не надо ходить, у нашей соседки дома настоящий музей!» — восхищенно рассказывала Таня.

«А давайте дадим объявление и будем билетики продавать?» — тут же предложила Леночка, чем насмешила нас со Светланой. Ушлая девица вырастет!

Консьержка пыталась проснуться, моргала, терла глаза кулаками. Ладно, нет времени ее сейчас отчитывать, да и смысла нет — просто заменим на более бдительного человека. Займусь этим в при случае, подниму вопрос. После ограбления Бугримовой будет очень к месту. Дрессировщице я, конечно, сочувствую, но грех не использовать ситуацию, как повод в личных целях.

Николай уже ждал меня. В который раз похвалил себя за правильный подбор водителя и вдруг ни к селу, ни к городу вспомнил предыдущего — прапорщика Васю. Как он там на Камчатке поживает? И, главное, как его мама? Настроение поднялось, стоило только вспомнить эту забавную парочку. А уж незабываемый донос на меня стоило бы повесить в рамке на стену!

— В Заречье? — скорее, для проформы поинтересовался Николай.

— Езжай уже, — я усмехнулся и сел рядом с ним. — И побыстрее, желательно!

До госдачи Николай домчал быстро, по пустой Москве доехали за пятнадцать минут. Красота — Москва без пробок!

В Заречье быстро разделся, повесил дубленку и шапку на вешалку в фойе, взбежал по лестнице в кабинет Рябенко. Решил подождать там, пока Генсек умывается и завтракает.

Александр Яковлевич разговаривал с кем-то по телефону. Заметив меня, кивнул, приветствуя, но разговор не прекратил.

Телефоны трезвонили один за другим, не умолкая ни на минуту. Рябенко докладывали ситуацию по Москве, по перемещениям гостей, звонили представители охраны высокопоставленных