Дело о пражской соломинке - Василий Павлович Щепетнёв Страница 3

— Я, собственно, не ради праздных разговоров сел, — начал он, явно волнуясь. — И то, что вы работали в ЧеКа меня волнует, но не слишком.

Арехин молчал, не торопясь подавать реплику.

— У меня к вам дело. Даже не у меня, а так… у одного человека. А меня просто попросили свести того человека с вами. Да и дело, честно говоря, странное донельзя — применительно ко времени, конечно. Но и любопытное.

— Вы уж давайте прямо, что вам от меня надобно.

— Здесь много наших, в Праге. И вот загорелось Хисталевскому снять фильму. Ради славы и денег. Чтобы народ валом валил по всей Европе. Сценарий написал Алексей Толстой. Вместе с местным писателем, Чапеком. Неплохой писатель, — Аверченко на секунду задумался, оценивая. — Да, бесспорно, неплохой. И главное в замысле — пригласить на роли знаменитых людей России и Чехословакии.

— А я-то здесь с какого бока?

— Хисталевский и вам хочет предложить роль. Одну из заглавных. Вот, — и Аверченко промокнул вспотевший лоб платком.

— Вы, должно быть, шутите.

— Какие уж шутки. Там и у меня будет ролька, но махонькая, «кушать подано». А у вас, можно сказать, центральная. И, одновременно, простая.

— Совсем простая?

— Фильма будет историческая. О таинственной смерти принца Рудольфа и баронессы Марии фон Вечера, случившейся зимой восемьдесят девятого года в Майерлинге. Будет показана придворная жизнь, интриги, злодейства. И то там, то сям будет мелькать шахматный автомат. Знаете, в восемнадцатом веке какой-то австриец или чех, не помню уже, изобрел шахматный автомат.

— Что-то подобное слышал.

— Вот-вот. Восковой манекен в виде турка, на пружинках и шестерёнках. Играл в шахматы, как божество. Всегда побеждал. Его-то, турка, и хочет предложить вам Хисталевский.

— То есть я должен изображать механическую куклу?

— Именно. Согласитесь, занятно. Недостаток актёрского опыта здесь станет, напротив, достоинством: кукла ведь не должна быть естественной в выражении чувств. Вы будете играть с историческими персонажами — императорами. Австрийским, немецким и нашим. Александром Вторым, или Третьим… Нет, кажется, Вторым — он, кстати, любил бывать на здешних водах. То есть в истории это был Третий, а в фильме будет как бы Второй.

— Не думаю, что подобное предложение мне интересно.

— Так ведь главного-то я не сказал. И не должен был говорить, ну да ладно: по сценарию этот шахматный автомат не совсем автомат. С чертовщиною он. И именно турок и убивает принца Рудольфа и графиню Марию фон Вечера, обставляя дело так, будто это кронпринц застрелил любовницу и застрелился сам. А потом, как ни в чём не бывало, садится за шахматный стол и разыгрывает сам с собою партию, которую он якобы выиграл у принца Рудольфа.

— Действительно, любопытно, — вынужден был согласиться Арехин.

— Я знал, что вам понравится.

— Но это не значит, что я буду в том участвовать.

— Помилуйте, почему нет? Во-первых, реклама. Во-вторых, по контракту — всё, как у людей! — артисты будут иметь долю от сборов. То есть деньги. Не думаю, что очень большие, на всю жизнь не хватит, но нам любой грош в радость. И во время съёмок будут получать прожиточные. Для вас, возможно, мелочь, а многим подспорье. Да вот хоть и мне. В-третьих, увы, съёмка не займет много времени: придётся уложиться в десять дней.

— Придётся?

— Хисталевский говорит, что ему бы месяц нужен, а лучше три, да обстоятельства не позволяют. К счастью, декорации и костюмы берутся из прежних постановок, да и аппаратуру он получает на самых льготных условиях.

— Заманчиво, но я всё-таки воздержусь.

— Вашим партнером, играющим роль конструктора и, одновременно, импресарио шахматного автомата, будет сам Шаляпин! — выложил главный козырь Аверченко. — По сценарию он живёт триста лет, потому что знает секрет долголетия, открытый средневековыми алхимиками. И с этим автоматом он успел побывать при дворце нашей Екатерины, английской Елизаветы, испанского короля Карла… Чапек целое исследование провёл, нашёл с полдюжины алхимиков, арендовали для съёмки настоящую алхимическую лабораторию, оказывается, сохранились и такие. Потому фильма должна получиться на загляденье. Буквально.

— Где же будут проводиться съёмки?

— Большей частью в павильоне, в Праге.

— А Майерлинг?

— Кино — штука такая, в павильоне и Ниагару недолго соорудить, если понадобиться, и Зимний Дворец, и даже башню Эйфеля.

— Но нам они не понадобятся, надеюсь?

— Кто его знает. Сценарий постоянно дописывается. Упыри, вурдалаки, пришельцы с Марса и прочие заманчивые для публики действующие лица.

— Хороша компания, ничего не скажешь.

— Публике понравится, а это главное. Согласны?

— С чем? С тем, что упыри и вурдалаки понравится публике?

— Механического турка играть согласны?

— А Шаляпин точно будет?

— Контракт Фёдор Иванович подписал.

— Раз так, воспользуюсь случаем и я, — сказал Арехин.

— Тогда завтра Хисталевский ждёт вас по этому адресу в Праге, — Аверченко достал заранее припасенную бумажку. — За сим позвольте удалиться. Уж больно вода здешняя действует…

Аверченко ушёл.

Арехин остался на скамейке. Ни дать, ни взять, наслаждающийся видами буржуа на отдыхе.

Как удачно совпало: стоило Крупской попросить чудесное снадобье, как тут же его зовут сниматься в фильму о древнем алхимике, который это снадобье и придумал.

Случайность? Случайности встречаются, отрицать глупо. Но случайность случайности рознь. Как любят повторять марксисты, случайность есть проявление необходимости. Вполне закономерно, что режиссер хочет снять фильму — это его хлеб. Также закономерно приглашение в фильму знаменитостей, Шаляпина к примеру. Опять же закономерно в Праге вспомнить о чудесах былого, Големе, императоре Рудольфе, эликсире бессмертия или шахматном автомате. А в роли шахматного автомата и он, Александр Александрович Арехин вполне закономерен. Капабланка, пожалуй, был бы ещё закономернее, но он и далек, и уж больно дорог. Суточными и прожиточными его не прельстишь.

Что Крупская слышала о чудесных эликсирах — тоже закономерно: они с Владимиром Ильичом исколесили Европу и всякого наслушались, да и насмотрелись, вспомнить хоть швейцарское рождество. Единственное удивительное звено — письмо от Крупской и предложение Аверченко поступили с интервалом в один день, но и тут понятно, по крайней мере, со стороны Аверченко. Во время турнира Арехин на эту тему даже и разговаривать бы не стал, но сейчас, будучи победителем, он доволен и, верно, стал более податлив: отчего бы ни развлечься? Ведь в представлении человека со стороны кинематограф — сплошное веселье. Дивы, шампанское, а всего-то и нужно, что немножко повоображать