Псы Господни - Олег Велесов Страница 22

— Ступай, дорогой друг.

Он шагнул назад, замер на секунду, глядя мне в глаза, и отступил в темноту проулка. Я перепрыгнул через канаву и побежал. В голове билась одна мысль: мама! Я трижды дурак, что оставил её. Инициатор недоразвитый! Если с ней что-то случилось, если Мартин, этот сучонок недобитый… Сколько им идти? Не торопясь, с оглядкой, да ещё по ночному городу — около часа. Заходить в дом сразу не станут, сначала понаблюдают, убедятся, что рядом никого нет, всё тихо, и только потом кто-нибудь перелезет через забор, откроет ворота. Это ещё минут пятнадцать. Сколько прошло с тех пор, как они вышли из трактира? Пускай, полчаса…

Должен успеть. Предыдущий пользователь тела знал город неплохо, жил здесь с рождения, и я бежал, ориентируясь на церковные кресты и остроконечные башни монастырей, без труда узнаваемые на фоне звёздного неба. На бегу прислушивался к каждому звуку и если слышал что-то, замирал, прижимаясь к стене. Ночью по городу разрешалось передвигаться исключительно при свете факела или лампы, иначе наткнувшись на стражу можно было угодить в капитульную тюрьму.

Недалеко от дома перешёл с бега на шаг. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, снова вдохнул. Дыхание восстановилось, я перехватил клевец в левую руку, потянулся за стилетом. Чёрт, оставил в трактире, как и поясную сумку со всем содержимым. Ладно, пусть Жировик подавится, сейчас важно другое. Впереди проступили очертания нашего дома. Ворота закрыты. Успел! Но значит Мартин и компания где-то рядом.

Я остановился, затаил дыхание. Шагах в двадцати кто-то негромко кашлянул, потом хриплый голос произнёс:

— Пусть твой лезет.

И тут же Мартин:

— Ты. Открывай ворота.

От стены отделился человек, пересёк улицу и, подпрыгнув, ухватился за край забора. Подтянулся, переворот… Я напрягся, ожидая, когда скрипнут створы. Мама говорила Гуго, чтоб смазал петли, но тот не торопился выполнять её требование.

Минута, две…

— Он уснул там? Эй, давай ты.

— Погоди, — остановил его всё тот же хриплый голос. — Они не спят. Ждут нас.

— И что?

— В другой раз придём, когда не будут ждать.

— У меня времени нет. Меня Батист за горло держит, я должен ему.

— А я подыхать ради двух ливров не собираюсь. Сколько людей за воротами? Если они охрану наняли…

— Не наняли, у них денег нет. Вечером только мальчишка какой-то с окровавленной мордой пришёл, и всё. А братец мой свалил и до сих пор не вернулся. Опять, наверное, на кладбище с такими же недомерками вино хлещет. В доме только две старухи, старик и ребёнок.

Хриплый молчал, и Мартин выложил дополнительный аргумент:

— Ещё два ливра сверху.

— Сатана тебе в глотку, Сенеген. Ладно… Но если обманешь…

— Когда я тебя обманывал, Орли? Всегда расплачивался честно. Ты только про братца моего не забудь. Кончите этих, дождитесь, когда он вернётся. И сделайте так, будто он их всех, а потом сам…

— Повесился, ага, — хихикнул кто-то невидимый.

Придерживаясь стены, я подобрался ближе. К торцу соседнего дома был пристроен торговый прилавок. Насколько я знаю, симпатичная зеленщица продавала здесь зелень и овощи, но сейчас вместо неё за прилавком стояли Мартин и кабаны. Они сливались в одно большое чёрное пятно, и только разговор выдавал их.

— Сделаем так, — снова зашептал Орли, — лезем все вместе. Ты тоже, Сенеген.

— Мы договаривались по-другому.

— Ага, только ты говорил, что проблем не будет, а проблемы есть. Думаешь, почему твой человек не открывает ворота? Потому что его там встретили. Кто? Не знаешь. Поэтому тоже полезешь. В дом так и быть не пойдёшь, там мы без тебя сработаем. Жан, у тебя факел с собой?

— С собой, Орли.

— Хорошо. Приготовься поджечь. Как скажу, подожжёшь и бросай через забор. А вы не спите, сразу за факелом прыгайте. Кого увидите — режьте. У нас там друзей нет.

Меня передёрнуло. Это они маму мою резать собрались. Суки…

От прилавка отделились пять теней и равномерно распределились вдоль забора, шестая присела на корточки возле ворот. Чиркнуло кресало, сноп искр осветил фигуру в плаще, вспыхнул огонь. Человек поднялся, вскинул руку с факелом.

Я подскочил к нему сзади и с размаху ударил молотком по голове. В последний момент он услышал мои шаги и обернулся, поэтому удар пришёлся не по затылку, а в переносицу. В лицо мне брызнула кровь. Я ударил снова, кабан увернулся, схватил меня за горло. Я начал бить не целясь по спине, по рёбрам, по бедру. Хватка ослабла, кабан завалился на бок. Я ударил ещё несколько раз уже по лежачему и побежал к воротам. Закричал на бегу:

— Пожар! Пожар!

В соседнем доме хлопнули ставни, истошным голосом завыла женщина, подхватывая мой крик:

— Пожа-а-ар!

В отблесках горящего факела мелькнуло растерянное лицо Мартина. Я махнул клевцом, Мартин отшатнулся и рванул в темноту улицы, кабаны метнулись следом, бросив своего лежать на дороге.

Я стукнул кулаком в ворота:

— Гуго, открывай, это я, Дмитрий… Э-э… Вольгаст. Они ушли.

Загремел засов, одна створка со скрипом приоткрылась.

— Господин, вы?

— Да, да, голос не узнаёшь? Как мама?

— Всё хорошо, никто не пострадал. Один пытался открыть ворота, но я его встретил.

— Где он? Живой?

— Дышит пока. Я его к конюшне отволок.

— Тащи светильник, надо поговорить с ним.

Гуго метнулся в дом и вернулся с жировой лампой.

— Туда, господин, — указал он.

Человек лежал возле стены, гамбезон справа был вспорот рубящим ударом, порез пропитался кровью.

— Священника, — простонал человек, когда я встал над ним. — Прощу вас, господин Вольгаст…

Это был один из двух наёмников Мартина, кажется тот самый, у которого я забрал клевец. Исповедоваться захотел.

— Когда идёшь убивать чью-то мать, — медленно сквозь зубы процедил я, — нужно заранее договариваться с Богом о прощении. А теперь придётся договариваться со мной. Отвечай, мразь, какого хера Мартин нацелился на мой дом?

— Деньги, господин Вольгаст… это всё деньги. Сеньор де Сенеген ваш единственный наследник. Мастер Батист готов дать за дом хорошую цену.

— Сколько?

— Не знаю. Но очень много. Очень. Господин Вольгаст, умоляю, священника…

— Ясно. Отца тоже вы убили?

— Не мы, люди