Пантанал и Тектонический Разлом - Дино Динаев Страница 22

степени секретности, не предназначенные никому кроме носителя! — самодовольно досказывал Розенталь, Лемберт был уверен, что он сейчас сообщит нечто настолько компрометирующее, что из переговорщиков автоматически переместит его в преступники. — Внизу я увидел лист с непонятными иероглифами, нечто совершенно неописуемое. Ромбы, спирали, кресты, дуги. Было видно, что это скан со старого, даже древнего документа. В складках бумага или что там рассыпалась, как и по краям. На этой древней бумаге лежал лист с переводом. Это оказались не слова, а математические формулы! Формулы на неизвестном науке языке! Сам перевод тоже был сканирован. Листок тоже древний, частично утраченный. То есть кто-то очень давно нашел некие формулы, написанные ни на одном из известных земных языков, причем написанные много лет и веков назад. Перевел их опять-таки много лет назад. А потом пришли спецы П и просто-напросто воспользовались ими! Даже не задумываясь о последствиях! Просто тупо скопировали проект!

Розенталь помолчал и сказал:

— Мне страшно, Альтер! Они выпустили джина из бутылки, мне не хочется в этом участвовать!

— Что ты собираешься делать, Карл? — спросил академик.

— Я хочу домой! В Шилуте! Из окна моего дома видно Куршский залив. Я хочу услышать волны как в детстве!

Ага, ты там услышишь разве что треск счетчика Гейгера, подумал Лемберт. Понятно, что от пережитого, а скорее всего, от излучения модуля при ЧП, парнишка стронулся. Академик не поверил ни единому его слову.

Неизвестно, что он хотел предпринять, но он поднялся в полный рост, Розенталь по привычке тоже поднялся-и его мозги повисли на лице и костюме академика.

— Шлимазл! — выругался он, теперь костюм придется выбросить, а это хороший дорой костюм.

Не успел труп с простреленной головой рухнуть, как трое аборигенов вопя и толкаясь кинулись вниз. Вопили они недолго, их оборвали автоматные очереди внизу.

Лемберт упал на пол и забился в судорогах от ужаса.

— Альтер Измаилович, спускайтесь! Все закончилось! Вам не причинят вреда! — раздался голос снизу, усиленный мегафоном.

Академик ему не поверил, но спуститься пришлось.

6. Командировка

7 июня. 86 год Конфликта. Тольятти.

В командировку меня вез Толстый Дима. Я закинул на заднее сидение рюкзак с запасными трусами и пистолетом 38 калибра с двумя запасными обоймами по 15 патронов-бонусом от французской разведки. Там же в панталончиках припрятана черная горошина, будущий пассажир секретного модуля Пантанала. Я думаю, путешествие будет недолгое.

Все утро прошло за плодотворным сочинением собственного некролога. Словосочетания «трагическая случайность» и «нелепая смерть» пришлось отмести из-за несоответствия действительности. Какая же это случайность, если товарищ прет напролом, а смерть какая угодная, только не нелепая, ибо товарищ был заблаговременно оповещен, что ничего другого его на Плотине не ждет.

Не мог я отметить и логичности в происходящем. Пантанал и я оказались связаны невидимой, но прочной нитью. Никто толком не мог объяснить, что такое Пантанал, но стоило очередному модулю обнаружиться на задворках цивилизации, а надо заметить, места закладок были самые жуткие и проклятые Богом, как я оказывался тут как тут.

Мое учетное дело доставали из самых закромов Родины, сдували пыль, словно Пантанал было высшее учение, а я никто иной как его верный адепт. Поначалу я соглашался на подобное течение вещей, ибо оно давало шанс восстать мне из пепла, пока не понял, что Пантанал это самый величайший в истории человечества обман.

Таинственный и могущественный, он предлагает чудо, но на самом деле его таинственный ореол всего лишь старый покрытый нафталином плащ старого фокусника. А женщина не исчезает волшебным образом, фокусник накрывает ее покрывалом старыми дрожащими руками, а она в это время залазит в треснутый ящик.

— О чем задумались? — спросил Дима.

— Как лучше выполнить задание!

Машина поехала по Московскому проспекту, а когда он закончился, по Спортивной. Здесь раньше был съезд на пляж. Он и сейчас был, только пляжа давно не было, как и самой Волги. Вернее, Жигулёвского водохранилища.

Сразу за набережной начинались дикорастущие заросли. Некогда водохранилище в этом месте было шире 10-ти километров. Когда большая вода ушла, все пространство густо заросло смешанным лесом. Где-то в глубине этого хаоса скрывались многочисленные несанкционированные свалки. Там же многие годы закапывали криминальные трупы. Бомжи жили в землянках. Когда землянки обваливались, засыпая людей, никому не было до них дела.

Пропускной режим через Ущелье давно и безуспешно пытались взять на контроль. Но через него вели десятки, если не сотни стихийно организованных дорог на противоположный берег, и ничего хорошего из этой затеи не вышло.

Дело закончилось тем, что крупные объекты типа элитного санатория «Волжские зори», принадлежащего вездесущему Сыроже Боярникову, и Плотину окружили охранными Периметрами и успокоились. Таким образом Ущелье превратилось в государство внутри государства. И командировочные в эти районы оформлялись самым серьезным образом, с зачислением в горячий стаж и фронтовыми надбавками. Так что, если здесь периодически кого-нибудь не убивали, не видать бы мне этой командировки как своих ушей.

* * *

Нас остановили единственный раз. На съезде с набережной находился стационарный блокпост с каменными блоками, в шахматном порядке перекрывающими дорогу, с бетонной будкой с прорезью для наблюдателей. Совершенно бесполезная вещь-в ущелье можно было попасть по тысяче неучтенных съездов.

— Куда едем? — спросил лейтенант ППС, экипированный для небольшой победоносной войны.

Я показал документы и объяснил, что следую на Плотину в командировку на 3 дня. То, что меня грохнут раньше говорить, не стал.

— Нигде не останавливайтесь! Если на дороге попадется тело, старайтесь объехать, не получится-езжайте по ногам, но тоже не останавливайтесь! — предупредил лейтенант.

Получив благостное напутствие, продолжили путь. Грунтовая дорога с щебеночным покрытием нырнула в зеленку, которая сразу поглотила блокпост. Теперь мы были одни в целом мире. Несмотря на световой день, заросли, подступившие вплотную к дороге, просматривались едва ли на 50 метров.

Местами щебенка оказалась размыта, дорога бугрилась колдобинами, без затей превращалась в колею, машина едва плелась на 2-й скорости. Изредка на 3-й, когда попадался хороший участок.

По обочинам тянулись образованные случайным образом свалки, изредка устрашающего вида строения из подсобного материала — все разваливающееся и давно заброшенное. Вопреки предостережению лейтенанта ни одного человека не встретилось.

Первый корабль попался на глаза уже на первых километрах. Небольшая круизная яхта-рыжая от ржавчины, ни одной уцелевшей детали не из металла, пустые глазницы вместо иллюминаторов-никакая сила не заставила бы лезть внутрь.

Чем дальше вглубь ущелья, тем суда стали попадаться чаще-яхты, катера, лесовозы и танкеры, паром встретился, что раньше ходил между берегами. Все примерно в одинаковом состоянии-полная и безоговорочная победа ржавчины и тлена. Но что самое примечательное