Японская война 1905. Книга 8 - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 2

— И мы когда-то так же воевали? — тихо спросил Лосьев, наблюдая за происходящим с новой наблюдательной позиции. Нас никто не заметил вчера, но штабу не положено стоять на одном месте. Точно не так близко к врагу, насколько бы сильнее его ты себя ни считал.

— Тоже, — кивнул я. — И мы, и японцы. Видел это на Ялу, под Дашичао и даже у Ляояна. Сначала 2 километра, потом артиллерийская поддержка, новый рывок, накопление сил уже совсем рядом с врагом — обычно на двухстах метрах. А потом — в ближний бой.

— Неужели, — Лосьев сглотнул, — даже на пулеметы, на мины, на колючую проволоку? Если артиллерию еще можно подавить, но вот с ними никогда не угадаешь.

— К счастью, пулеметов тогда было еще мало. Мины тоже почти не использовали. Проволока и вовсе была без колючек, и ее если вешали, то буквально пару сотен метров. Так что смысл в таких рывках на самом деле был. Можно было добежать, можно было сломить врага…

— Можно… было! — повторил за мной Лосьев.

В этот самый момент пушки замолчали, и в резко ударившей по ушам тишине раздались крики суровых американских сержантов.

— Чардж! Чардж! Чардж!

Да, время более привычного и простого «Ху-а!» еще не пришло, так что солдат гнали долгим и гораздо менее бодрящим «в атаку». Тем не менее, тысячи пехотинцев по всей линии фронта от железной дороги до берегов Траки вскочили на ноги и бросились вперед. На юге в обход наших позиций была также отправлена кавалерия — вышло почти синхронно, и в теории могло бы оказаться даже опасно, не будь мы готовы.

— Сейчас… — тихо сказал Лосьев, и первый американский солдат рухнул на землю, наступив на закопанную у него на пути мину.

Еще человек пять, посеченные осколками, покатились рядом с ним. А потом все новые и новые взрывы начали распространяться во все стороны, как по цепочке. Наши же позиции продолжали молчать. Не стреляли винтовки, не била артиллерия — издалека над Рино было видно только несколько аэростатов. И тишина.

Интересно, что сейчас творится в американской армии?

* * *

Бригадный генерал Уильям Руфус Шафтер задумчиво кусал губу. У него с самого начала были вопросы, почему президент Рузвельт доверил задачу освободить Сан-Франциско именно ему. Тому, кого он всегда называл храбрым, но немного неуклюжим командиром. И вот новости из столицы расставили все по своим местам.

Настоящий любимчик президента капитан Джон Джозеф Першинг получил генерала, перепрыгнув через три звания и восемь сотен претендентов, что стояли выше него в очереди. Также в столицу прибыл Дуглас Макартур, сын генерала Артура Макартура, вхожего в Белый дом, и этот юный вундеркинд, по слухам, был одним из наблюдателей на войне русских с японцами. Тех самых, что сейчас захватили у Северо-Американских Штатов почти всю Калифорнию.

Очевидно, президент Рузвельт начал подготовку новой армии, заранее списав его, Шафтера, в утиль. И до недавнего времени Уильям совершенно не понимал почему. Да, русские были быстры, но это их преимущество легко перекрывалось крепкими гарнизонами в тылах и плотными порядками впереди. Были опасения, что чужаки станут бегать от боя, но нет… Прямо на границе Сьерра-Невады они приготовились давать бой и, по слухам от честных американцев, что не забыли о своих корнях, подогнали для этого совершенно все свои силы.

Оставалось их просто разбить, но… Этот бой пошел совершенно не так, как он ожидал. Совершенно не так, как должны идти сражения с любым, даже самым сильным и умным врагом!

— Почему они не отвечают? — еще в первый день спросил Шафтер у полковника Рафферти.

Это оказался очень ловкий молодой человек сорока лет, который сумел ускользнуть от идущих на Лос-Анджелес японских броневиков и вывел навстречу основным американским силам почти 800 всадников. Их знание местности, а главное, понимание того, на что способны русские и японцы, уже очень помогли Шафтеру.

— Я слышал, — задумался Рафферти, — что генерал Макаров часто использовал такой прием в русской Маньчжурии, когда у него было меньше пушек, чем у врага. Начни он артиллерийскую дуэль, и их бы просто выбили. А так он ждал до последнего, пока враг подойдет поближе, и потом бил по пехоте почти в упор! Да, после такого его артиллерию все равно уничтожали, но и потери он успевал нанести. Причем серьезные.

Шафтер кивнул. Он тоже слышал о подобной хитрости, но пока ничего не мог с ней поделать. Не отказываться же от штурма — ведь что еще могло принести победу в сражении? Только он, и поэтому единственное, что оставалось генералу — это молиться и как можно ближе подтягивать свои пушки, чтобы, когда русские покажут себя, накрыть их в самые первые мгновения.

— Ничего, наши американские артиллеристы — самые лучшие, — улыбнулся Шафтер. — Думаю, больше тридцати-сорока секунд у русских не будет, а потери… На войне не бывает без крови.

Несмотря на слова, он все же не терял надежды спровоцировать врага на ответ, на какие-то маневры, которыми генерал Макаров так славился по ту сторону Тихого океана, но нет… Весь первый день русские молчали, а на второй уже ему пришлось менять тактику. Из-за спешки, из-за того, что большая часть составов везла в армию солдат и продукты, снарядов было не так много. Вернее, даже мало, учитывая, с какой прожорливостью больше тысячи орудий могли уничтожать их каждую минуту. А уж сколько бы это могло стоить в долларах — Шафтер старался не думать.

С самого утра второго дня штурма Рино американская армия пошла в атаку. И снова враг не стал отвечать. Ни одного выстрела, когда они вышли на дистанцию в два километра, ни единого, когда скопились прямо перед их позициями. Весь опыт и здравый смысл кричали, что это ловушка и что сейчас правильнее будет отступить. Но генерал просто не мог себе это позволить. Они пришли сюда освободить свою страну, показать силу американского оружия. Отойдут хоть на шаг, и это будет не лучше поражения. Да и репутации после такого точно придет конец.

— Вперед, — приказал Уильям Шафтер.

Несколько минут ушло, чтобы приказ по цепочке добрался до артиллерийских позиций. Пушки замолчали, и проинструктированные солдаты сразу же вскочили на ноги и рванули вперед. Уильям сжал кулаки, ожидая того самого кинжального огня, но русские батареи и пулеметы все еще молчали. Не было и тех неприятных гранат, на которые тоже жаловались редкие беглецы из Сан-Франциско… Вместо этого вспучилась