Помещик 2 - Михаил Шерр Страница 2

На заброшенную коптильню я наткнулся в один из первых дней после своего возвращения в «родные пенаты», но как-то не обратил на неё внимание. И только когда меня осенила идея делать бекон, решил попробовать её использовать.

На удивление это оказалось то, что надо. Когда я её почистил и «протопил», то агрегат оказался вполне рабочим.

— И когда же это было? Я что-то не помню, — никаких воспоминаний Сашеньки на эту тему в памяти не всплыло и я смело спросил об этом.

— Да где же вам помнить, барин, вам было тогда годика три, от силы четыре, — улыбнулась Пелагея. — Из-за вас Георгий Петрович и велели её выбросить. Я удивилась когда вы её нашли, я то думала что её нет.

— А что же я натворил такого? — ответ я уже примерно знал.

У меня был след старого ожога на левом плече и я невольно тряхнул левой рукой при словах Пелагеи.

— Вы убежали от вашей матушки и полезли к коптильне. Ну и обожглись. Мария Васильевна тут же распорядилась коптильню выкинуть. В таком гневе я её больше никогда не видела.

— Понятно, — старый ожог почему-то сильно загорелся огнем и я потер через одежду это место.

Степан с Андреем вернулись очень быстро, но мне хватило этих минут ожидания чтобы обдумать детали предстоящей поездки, а самое главное изменить первоначальное решение.

Едут оба молодца: и старый и малый. Степана бы конечно лучше оставить в имении, но…

Андрей мне нравится, очень старательный, скромный, расторопный и умный. Но он пока еще в Калуге иногда робеет. А тут Москва и Питер, которые его барину реально почти незнакомы.

Я абсолютно уверен, что это не то, что хорошо знаю по 21 веку. И будет комедия: две деревни, барин со своим лакеем, приехали первый раз в столицу.

Ехать с одним Степаном то же не вариант, Андрей так и останется деревней. Да и вопрос, а как и на чем ехать?

По опыту возвращения в Россию до Москвы надо закладывать двое суток. Это наверное с большим запасом.

Лошадей управляющего, доставшихся мне в качестве приза, Тихон холит и лелеет, целыми днями в конюшне и каретном сарае что-то скребет и поправляет.

Откуда-то Тихон привез отличного, на мой взгляд, сена и овса. Даже наши доходяги, на которых мы совершили марш-бросок из Парижа, посвежели и набрались сил. Так что лошади есть.

У кареты вторая молодость. Её Тихон отремонтировал, покрасил, этот момент как-то совершенно прошел мимо меня, и теперь совершенно не стыдно на ней выехать в приличное общество.

Итак, два дня до Москвы; если мне не изменяет память, Пушкин ехал из Петербурга в Москву неделю. Итого три недели на дорогу может получится легко. Это при том, что я отбрасываю идею получения привилегии. Полторы тысячи серебром, это для меня сейчас перебор.

Меня возможно не будет три недели, а то и больше. Поэтому надо составить инструкцию Пелагеи что и как тут без меня делать. Написать письмо, а лучше сейчас же съездить к отцу Петру. Пусть он без меня Вильяма крестит и венчает.

— Барин, — вид у Степана был испуганный, — Андрей…

Слушать Степана что там Андрей у меня желания не было, да и некогда.

— Мне надо срочно, — я специально выделил голосом и жестом слово «срочно». — подчеркиваю срочно, съездить в Санкт-Петербург.

— Барин, — выдохнул Степан, — кто едет и надолго ли?

— Андрей, ты и естественно я. На три недели самое малое.

— А когда выезд? — на этот вопрос я ответа точно не знаю.

Но говорить надо завтра утром. Степан слуга хороший, но вернувшись домой, он расслабился и стремится больше выполнять мои поручения в деревне, максимально перекладывая все на Андрея. Правда надо отдать ему должное, ежедневно он что-то объясняет и показывает Андрею.

— Андрей, ступай. Позови Пелагею.

Степану скажу завтра, скорее всего завтра. Нечего расслабляться.

Когда за Андреем закрылась дверь, я тихо, но максимально проникновенно, сказал:

— Скорее всего завтра. И едем в столицу, так что, внешний вид. Это не из Парижа… — на языке так и вертелось «соленое и духоподъемное».

Но я не прораб на стройке, а русский дворянин первой половины 19 века, поэтому надо выражаться изящно.

— Это мы с тобой, Степан, из Парижа бежали теряя тапки. А здесь надо ехать чинно и важно. Но готовность завтра утром.

Степана я явно очередной раз озадачил. Видок у него был соответствующий, но главное быстрее заработали ноги.

Пелагея пришла, вернее тоже прибежала, с очень озабоченным видом и вся в муке.

— Андрей, что же ты творишь? — у меня прямо появился какой-то спортивный азарт всех озадачивать и ошарашивать.

Андрей от моего вопроса удивленно и с испугом распахнул глаза, меня таким он видел первый раз и явно растерялся.

— Барин, я…

Что он хотел сказать я не узнал. Пелагея меня раскусила и с укоризной сказала:

— Барин, что же вы сыночка моего так пугаете?

— Ладно, подурачились и хватит. Пелагея, Андрей сообщил тебе, что мне надо срочно ехать в Петербург?

— Сообщил, барин.

— Андрей и Степан едут со мной. Если я тебя оставлю на имении справишься? — не знаю правильно ли на хозяйстве оставлять Пелагею, пусть и по факту сейчас она одна из самых доверенных людей молодого барина, но она крепостная баба. А на дворе между прочим 19 век и женщина здесь очень часто еще не человек.

— Справлюсь, барин, не сомневайтесь. На усадьбе Федор с Тихоном помогут. В деревне Сидор уже все считай в своем кулаке держит. Только у меня просьба, попросите отца Петра, вдруг господа какие наскочат. А он сам из благородных.

— Хорошо, Андрей иди помогай Степану. А ты, Пелагея, вели Тихону заложить коляску. Едем в Торопово.

Но поездку в Торопово пришлось отложить, а все свои планы резко поменять.

Я не успел даже сесть за стул, чтобы на всякий случай написать письмо отцу Петру, как во дворе раздался какой-то шум, потом донеслось конское ржание и загрохотал какой-то знакомый голос:

— Пелагея, голубушка, где твой барин? Говори быстро.

Сначала я подумал, что это дядя, но тут же оставил эту мысль, поспешил выйти из кабинета и быстрыми шагами направился в гостиную, где грохотал голос.

В гостиной стоял незнакомый мне офицер весь в пыли, его сапоги мне даже показались белыми. Услышав мои