Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков Страница 18

— Боже, какие они уродливые!

— И пушек не так много. Клянусь честью, мои парни разобьют эти лохани прежде, чем те смогут приблизиться…

В этот момент рявкнула носовая пушка «Не тронь меня», и совсем рядом с британским флагманом поднялся водяной столб.

— Их пушки бьют чертовски далеко! — оценив дистанцию, заметил Дандас.

— Пожалуй, даже дальше наших «ланкастеров»!

— И уж точно гораздо более метко, — ядовито добавил штурман Альфред Лаккрафт, когда уже третий выстрел поразил «Дюка».

А потом загрохотали остальные орудия русского монстра, и британцам резко стало не до упражнений в остроумии. Пушек на броненосцах и впрямь оказалось не так много, зато выпущенные ими снаряды без труда прошивали толстый борт английского линкора и исправно взрывались внутри. Ответный же огонь не оказывал на них никакого действия. Непонятные корабли, не сбавляя хода и продолжая стрелять, смело сближались с английской эскадрой, словно желая пойти на таран или взять гордые линкоры на абордаж.

— Что же это такое? — простонал Колдуэлл, видя, как английские бомбы раз за разом совершенно безвредно раскалываются о вражескую броню или дают рикошеты от ее наклонных бортов.

— Переходите на ядра, дьявол вас раздери! — прохрипел почувствовавший, что ему не хватает воздуха, Дандас.

Последнее время Лихачев пребывал в настоящей эйфории. Прекрасно понимая все важность и нужность Морской пехоты, он все же всем сердцем рвался вернуться на флот. И вот мечта сбылась, под его командой самый мощный на данный момент в Российском флоте, а скорее всего и не только в нем, уникальный, первый в своем роде корабль. Ивана Федоровича нисколько не смущал уродливый вид «Монстры». Он понимал, что время белоснежных парусов и деревянных судов стремительно подходит к концу, а на смену им придут примерно такие же, как их иногда называли матросы — «железные гробы».

Получив приказ от великого князя Константина, он тут же оповестил о нем командира «Первенца» Голенко и принялся деятельно готовиться к выходу, уделив особое внимание бункеровке (углем забили все, что только можно) и пополнению запасов воды для паровых машин. Однако вскоре возникли трудности. На корабль примчался адъютант главного командира Кронштадтского порта, назначенного именным указом государя, пока великий князь Константин находился в Севастополе, и потребовал объяснений.

— У меня приказ генерал-адмирала, — просветил молодого офицера Лихачев и продолжил заниматься своим делом.

Однако вскоре на пристани появилась карета самого адмирала и Кронштадтского военного губернатора фон Платера.

— Отставить выход! — процедил сквозь губы он, презрительно глядя на «плавучий ужас» и командовавшего им офицера.

— Но у меня приказ великого князя Константина.

— Его здесь нет! — отрезал увешанный орденами адмирал. — Я уже послал депешу его императорскому величеству. Пусть он решает…

— Вы, верно, хотели сказать телеграмму?

— Вот еще! В жизни не коснусь этих новомодных штучек-дрючек… да и государя беспокоить ими не стану!

— Прошу прощения, но у меня есть еще один отдельный приказ генерал-адмирала.

— И какой же? — с усмешкой посмотрел на Лихачева фон Платер.

— Арестовать и немедленно расстрелять как изменника всякого, кто попробует помешать выходу броненосцев! — отчеканил тот. — Желаете ознакомиться?

— Что⁈

— Вахтенный! — рявкнул командир «Не тронь меня». — Вызвать караул с винтовками!

— Что вы себе позволяете⁈ — растерялся не ожидавший такого исхода адмирал.

— Что вы себе позволяете, ваше высокопревосходительство! — закричал вслед спешно удаляющейся карете Лихачев.

— Ишь ты, — пробурчал себе под нос стоявший на часах у трапа матрос. — Не хочет в штаб Кирьякова…

В другое время капитан первого ранга непременно бы наказал нижнего чина за дерзость, но сейчас ему было не до того, да и если уж совсем начистоту, Иван Федорович был с ним вполне согласен.

— Не тронь меня, — зачем-то вслух прочитал он надпись на бескозырке часового. Вот уж и впрямь имя оказалось вещим.

— Мы, ваше высокоблагородие, «константиновские!» — гаркнул матрос, вставая во фрунт.

Больше выходу отряда никто не мешал, и броненосцы в сопровождении двух колесных пароходов отправились в путь. У Моонзунда к ним присоединилась еще целая эскадра из шести колесных фрегатов и двенадцати мореходных канонерок.

Старшим во всем этом «цыганском таборе» оказался командир «Гремящего» капитан первого ранга Нечаев, тут же подвинтивший свой фрегат поближе к головному броненосцу.

— Здравия желаю! — немного ернически поприветствовал он вышедшего ради такого дела на крышу бруствера Лихачева.

— Взаимно, Павел Петрович. Чем обязан чести видеть вас?

— Ну отчего же чести? — ухмыльнулся командир фрегата. — Я рассчитывал, как минимум, на удовольствие!

Язвительность Нечаева объяснялась просто. Он был старше Лихачева и по возрасту, и по времени производства в чин, однако над эполетами стремительно делавшего карьеру протеже великого князя уже кружились орлы[12], а вот он, судя по всему, в «капразах» застрял. И в какой-либо иной ситуации… но приказ генерал-адмирала не допускал никаких иных толкований, так что небольшая шутка была единственным, что он себе позволил.

— Прибыл в ваше распоряжение, Иван Федорович. Командуйте-с!

— Рад встрече. О его высочестве что-нибудь известно?

— Никак нет, но я бы на вашем месте поторопился.

Опытный служака оказался прав. Стоило им выйти из пролива, как до них донеслись отзвуки канонады. Поэтому капитан первого ранга приказал своему механику дать максимально возможный ход и понесся, если так можно охарактеризовать максимально развиваемый его машиной ход в 5 узлов, на выручку генерал-адмиралу.

Сказать, что их появление оказалось весьма своевременным, было бы изрядным преуменьшением. Русская эскадра гибла и, казалось, что уже ничто не сможет ее спасти. Больше всех пострадал идущий концевым «Константин». Лишившийся всех мачт и доброй половины артиллерии, еще недавно щеголеватый флагман великого князя более всего теперь походил на дымящуюся развалину. Тем не менее, его артиллерия продолжала вести огонь, вынуждая противников держаться на почтительном расстоянии.

Примерно в таком же состоянии оказался «Блейнхем». К тому же на нем закончился уголь, после чего командовавший бывшим блокшипом капитан второго ранга Родионов буквально на последних парах вышел из строя и приткнулся к ближайшей мели, чтобы спасти экипаж. Остальные линейные корабли русской эскадры выглядели немногим лучше, и лишь «Орел», под флагом Мофета, продолжал как ни в чем ни бывало лупить полными залпами по наседавшему на него